Мир, который без меня. Альтернативный гей-роман. Книга 2.

Каждое движение вызывало боль. Колено не слушалось, причиняя страдания. Прошло, наверное, около получаса, перед тем, как Маккена добрался до тумбочки возле кровати. Теперь ему предстояло как-то нагнуться, чтобы взять бумажник, но в сложившейся ситуации это стало серьезной проблемой. Энди бросился помочь, но…

— Отойди! — зарычал Рой и хотел отмахнуться, но костыль выскользнул из рук, и Рой повалился на кровать. — Проклятье! Отчего я никак не сдохну?!

— Куда ты собрался, если не можешь перейти эту комнату?! — разозлился Энди.

— Не знаю, — простонал Рой, — но это не твое дело…

— Знаешь что?! Пока я здесь, тебе вряд ли удастся уйти! — отчаяние захлестывало Энди, выливаясь грубыми словами. — Обсудим это позже, когда ты будешь в состоянии, а сейчас мне все это начинает изрядно надоедать!

Парень опрокинул Роя на подушки и принялся поднимать на кровать его ноги. Колено как-то подвернулось, Маккена взвыл, выгнулся и потерял сознание. Он видел, как сужается пространство, замещаясь темнотой, словно кто-то поворачивает объектив, закрывая створки. Мир превратился в световую точку, щелкнул и исчез. Последнее, что почувствовал Рой, что падает спиной вниз.

Странное ощущение возникло где-то вне сознания, словно на огромном темном экране бледно обозначился один единственный пиксель. Рою показалось, что он думает, но только где-то в стороне от самого себя. Потом он понял, что чувствует прикосновения, опять же как-то отдельно от себя, словно они отделены от него толстой ватной прослойкой. Маккена подумал про ад. Должно быть, это он и есть, и кто-то уже растащил его на куски, чтобы легче было мучить. Рой понял, что боится открыть глаза, чтобы увидеть то, что от него осталось. А еще эта тишина. Давит на уши гулом. И такой странный запах. Пахнет бензином. Все верно. Что-то там про сковородки. В аду, видать, бензиновые плиты на низкоактановом топливе. Тоже, видно, экономят, ведь кругом столько грешников… Мысли путаются, и где-то отдельно болит колено. Кто-то намертво сшил ему веки. Бессмысленно. Здесь и так кромешная темнота…

- Что с ним?! Господи! — кричит кто-то сверху, и Рой не может понять, кто и к кому обращается.

— Потерял сознание, но уже приходит в себя.

Потерял сознание. Это, наверное, не о нем, потому что единственное, что он еще чувствует — это сознание. А еще он отдает себе отчет в том, что это сознание — его собственное. Он сплошь состоит из этого сознания, потому что все остальное вокруг — это несомненно то, из чего он точно не состоит.

— Я принесу воды…

Голос концентрируется, сжимается и становится женским. Рой не уверен, но успокаивает себя: раз он решил, пусть будет женским. Маккена не может узнать, но понимает, что уже слышал его. Где-то.

— Где я? — вопрос какой-то внешний, но имеет к нему отношение, потому как Роя интересует ответ.

— Ты дома, в студии. У тебя случился обморок, — отвечает кто-то, и Маккена понимает, что это не тот голос, и он почему-то не женский.

Прикосновения приближаются, словно кто-то осторожно вытягивает ватную прослойку. Теперь они достигают его кожи на лице, и Рой чувствует, что касаются именно его. Так странно, но у прикосновений есть адресат. А еще они легкие и приятные. На мутном экране расплывшегося зрения проступает лицо Энди. Близкое и испуганное.

— Как ты? — спрашивает парень.

— Могло быть и лучше, — Рой пытается улыбнуться, но из ада, кажется, забыли доставить улыбку.

— Ты всех перепугал. У тебя что-нибудь болит?

Маккена задумался. У него болело все, но вычленить из этого что-нибудь одно он был не в состоянии. Дальше он догадался, что Энди гладит его по щеке, проводит пальцами по бровям, повторяет линию носа. Жалость. Она просто течет с его рук. Рой видел, как сквозь взгляд парня идет немой сурдоперевод. Все верно. Он являет собой именно такое зрелище.

— Какого черта ты здесь делаешь? Я не звал тебя!

Энди чуть отстранился и улыбнулся.

— Конечно же, нет. Но, знаешь, у меня на это есть свои меркантильные интересы. Во-первых, я по случаю узнал, что стал весьма состоятельным человеком. Во-вторых, мне помнится, у тебя в ванной очень приятное мыло, а я как раз извалялся в грязи. Есть шанс попробовать отмыться. А в-третьих, плевать мне на все причины и богатства мира, потому что… я все еще люблю тебя, Рой.

Такие простые слова. Сложены из звуков, но… Маккену повело. Он определенно болен и определенно бредит. Он не понимает смысла этих слов. Не понимает, какое отношение они имеют к нему. Это слишком сложно, и слишком не может быть. Мираж иссушенного мозга.

— Что?

— Я все еще люблю тебя, Рой, — повторил парень и улыбнулся.

Маккена потерялся. Последнее, что он помнил четко, что падал спиной вниз. Должно быть, в аду он разбил голову, и теперь у него галлюцинации. Но, черт возьми, они ему нравятся!

— Я должен был оказаться в аду, — с трудом проговорил Рой, — и если это — он и есть, я готов оставаться здесь вечно.

— Если хочешь оставаться здесь вечно, ты должен знать несколько очень простых правил. В аду свой распорядок. Тебе придется подчиниться и регулярно питаться. Сегодня в аду на обед бульон. Сейчас принесу.