Мир Кристалла (гепталогия)

Но это – с точки зрения бедных путников, а вот для барона Ральфа Нормана этот разговор – вечернее развлечение. Ну что же… Пусть каждый получит то, чего хочет.

– Может быть, – осторожно произносит странный монах, под рясой которого при движении позвякивает кольчуга, – мы сможем найти решение, удобное для нас обоих? Телега с грузом УЖЕ стоит во дворе замка – пусть она там и остается. А с нею рядом всю ночь будет стоять мой человек – он не сомкнет глаз.

Наставник чуть склоняет голову к плечу, адресуя своему собеседнику робкую улыбку. Руки его согнуты в локтях и развернуты ладонями вверх – словно он держит поднос. Еще один жест, вызывающий в собеседнике неосознанное доверие.

Впрочем, не в этом собеседнике.

Барон Ральф чуть улыбается уголками губ – и начинается торг.

* * *

Вот как поступил бы обычный – то есть бестолковый – воришка, проникни он в замок под днищем телеги? Правильно, рванул бы на радостях в сторону при первой же возможности.

Большая ошибка.

Во-первых, телега застелена тростником – чтобы куриные тушки не нахватали дорожной пыли. Хотя, конечно, все равно нахватают. Но! Даже если убрать груз – чем сейчас и занимается сонный слуга, толстый, с всклокоченной, не иначе со сна, шевелюрой и не менее всклокоченной бородой, дядька. Денни даже пожалел беднягу – спал ведь человек, сны, наверное, видел – нет, разбудили и послали под дождь. Кур дядька переносит по шесть за раз, держа их за шеи, с отвращением, на вытянутых руках. Так вот, даже если убрать груз – Денни все равно не будет видно – под тростником-то. Значит, спешить некуда, и лучше будет полежать под телегой, где и дождик не мешает, и у занятых людей под ногами путаться не надо.

Но есть еще и «во-вторых». Телега с курами стоит в дальнем углу замкового двора, поближе к двери, ведущей, судя по всему, в «холодный» погреб, и всего в десятке шагов от другой телеги – той, в которой свалены в кучу и небрежно закрыты от дождя промасленным тряпьем восхитительные железки новых знакомых воришки. Это для них – железки, а вот мальчишка, продав любой из этих предметов, нож ли, наруч ли, сможет прожить зиму безбедно, в тепле и уюте.

И вообще, нечего оставлять оружие под дождем.

Денни, разумеется, не знает, что увлекшийся переговорным процессом рыцарь категорически запретил вносить под крышу какие-либо предметы с «оскверненной телеги». Впрочем, знай он об этом – вряд ли что-то изменилось бы.

Справедливости ради заметим, что кроме азарта и любопытства есть и другая причина, по которой Денни привязался именно к этой телеге. Вещи, равные по ценности тем, что лежали сейчас от него в десятке шагов, принято в нормальных условиях запирать в кладовых, до которых еще добраться надо. А тут – пожалуйста, стоит руку протянуть.

Значит, так тому и быть…

Дождь усилился, и это было хорошо. «Дождь – твой друг». Эту простую истину дядя Нил повторял так часто, что мальчишка уже давно перестал сетовать на погоду, напротив, получив очередной каплей воды по носу, расплывался в улыбке. В дождь люди прячутся по домам, в дождь стража собирается в кабаке, в дождь собаки лежат в конуре, и даже если нет, то теряют изрядную часть своего нюха.

Вот только стоящий у телеги громила не желает вписываться в эту схему – он упорно мокнет, таращась в ночь. Даже не присядет, впрочем, хоть бы и сел – что толку? Это в нормальную погоду, стоит сесть и к чему-нибудь привалиться, сразу одолевает дрема, а в дождь… наоборот. Становится мокро и холодно, и сразу хочется вскочить на ноги.

«Подождем – под дождем», – беззвучно шепчет мальчишка немудреную рифму, неодобрительно изучая первые щупальца-лужицы, тянущиеся под телегу из мокрого мира снаружи. – Дождь – твой друг. Долго он не высидит».

Словно услыхав его мысли, дождь снаружи перестает шептать – и начинает звенеть. Гремит горохом по дранке, покрывающей сарай, отбивает веселый ритм по закрывающей «железки» рогоже – танцуй, путник! Что не танцуешь? Музыка не нравится? Я веселее сыграю! Танцуй!

И по кожаной куртке путника тоже стучит, тормошит, дергает за рукав. Кожа, конечно, воду не пропускает, но щели-то в ней есть? Или нет? Надо проверить! Каждая капля – лазутчик, каждая ищет лазейку во вражеской обороне. Вот одна нашла – и часовой ежится, сдавленно бормоча под нос что-то не слишком цензурное. Вот нашла другая – и он переступает с ноги на ногу, пытаясь на раскисшей грязи, которой «вымощен» двор, отыскать сухое местечко. Не найдешь, не старайся.

«Враг твоего врага – твой друг, – говорил дядя Нил. – Дождь – твой друг».

Еще несколько минут, и часовой спасается бегством, подняв ворот и опустив голову, – как будто это что-то изменит! Он спешит под навес над крыльцом, расположенным в двух десятках шагов от телеги.