Мир крыльев (авторский сборник)

А сверху падали звезды и беззвучно гасли, не достигнув земли. Старухи выкидывали из окон приготовленные для себя саваны и устраивали из них на площадях костры. Половина владельцев похоронных обществ сбежала, прихватив с собой в качестве сувениров чемоданчики, битком набитые деньгами. Другая половина попыталась покончить с собой, но потерпела неизбежный крах. А народ веселился и развлекался, пел и танцевал. Все чувствовали себя так, будто с плеч упал огромный тяжелый груз и в будущем ожидается все только хорошее и никакого повышения цен больше не будет.

Никто не знал, что в это самое время в одной из секретных лабораторий с лихорадочной поспешностью пытаются создать синтетическую смерть. В первую очередь для того, чтобы отправить в страну теней Верховного Предводителя, бессменного борца за демократию, человека, укравшего Созвездие Павлина, который восьмой час бился в агонии и никак не мог умереть.

Вторжение

Розовые колонны дворца право–и прямо–и левосудия медленно тонули во тьме. Наконец с тихим плеском они исчезли окончательно, и наступила тишина. Сначала на ногу Ипату, а потом на хвост сиамской, с отрезанными ушами и блудливой мордочкой кошки. Ее вой прорезал темноту и затерялся в кривых переулках в ожидании того, кто пожелает его найти. Между тем половинки темноты рухнули и пришел день. Он был очень вежливый, этот день, даже не забыл вытереть о горизонт ноги.

И все начиналось хорошо, но кончилось плохо. Потому что небо затянуло тучами и на землю посыпались веники. На лету они сдирали побелку со стен домов, а с деревьев сшибали листья, и по тротуарам текли неопрятные ручьи, которые собирались в неопрятные потоки, низвергавшиеся в неопрятную реку.

А еще у Ипата болел зуб. Да так, что хоть на стенку лезь. Он подумал–подумал, плюнул да и действительно полез. Но легче от этого не стало. Даже тогда, когда он лег на потолок и чтобы отвлечься стал вспоминать… вспоминать…

Например, что жена укатила куда–то на Эльфа–Ариадну и пообещала вернуться через пару тысяч лет. Очень мило с ее стороны. Прекрасный способ увильнуть от супружеских обязанностей, которые обычно состояли в том, что она жарила тривиальную яичницу, и не менее получаса в день зудела, чтобы он не курил в комнате, а выходил для этого на лестничную площадку.

И завтрашний компот получился из рук вон плохо. Главное — у кого? У всеми признанного мастера завтрашних компотов. Черт знает что такое!

Он хорошо помнил, что сделал все правильно. С филигранной точностью представил, как будет его варить завтра. Потом тщательно вымыл кастрюлю и осторожно–осторожно, с присущим ему мастерством и умением, проколов сущность, с меткостью снайпера просунул шланг в завтрашний день. Теперь оставалось только перелить компот из «завтрашней» кастрюли в «сегодняшнюю». И все! Дело сделано. Причем правильно, грамотно и хорошо. Вот только почему же компот получился невкусный?

Ипат даже попробовал ради развлечения поразмыслить над парадоксом, который возникает при изготовлении завтрашнего компота. Действительно, откуда все–таки берется компот, если завтра он его варить не будет?

Но тут зуб задал ему такого жару, что Ипат скатился с потолка и, бросившись к аптечке, стал искать в ней анальгин. И конечно же, перепутав, принял вместо него стрихнин. А обнаружив это, меланхолично подумал, что умирать когда–нибудь все же придется…

Лежать на полу и умирать от стрихнина было жутко неприятно, но Ипата поддерживала мысль, что теперь проклятый зуб болеть уже не будет. И точно, как только он умер окончательно, зуб болеть перестал. Совсем.

После этого Ипат некоторое время лежал на ковре и радовался, что все прошло удачно: и умер, как человек, и зуб больше не болит. Однако вскоре ему это надоело, и тогда он стал прикидывать, когда же его все–таки найдут. Ему представились собственные похороны, от которых уже заранее хотелось зевать, и он решил обойтись без них вовсе.

Для этого он сказал «чур не игрок», встал и, тщательно заперев входную дверь, позвонил своему лучшему другу Бангузуну.

— Привет, — сказал Бангузун на другом конце провода.

— Привет, — с трудом двигая непослушной нижней челюстью, ответил Ипат.

— Представляешь, я диплодока купил, — радостно сообщил Бангузун.

— Поздравляю, — сказал Ипат.

— Да, но в магазине меня надули. Диплодок оказался с купированными ушками и хвостом.

— Какая жалость, — посочувствовал Ипат.

— Да, но я все же решил, что оставлю его себе. Он такой милашка…

Они помолчали, потом Бангузун спросил:

— А как ты поживаешь?

— Да так себе, — сказал Ипат. — Где–то между плохо и очень плохо. И вообще, передай всем нашим, что я улетаю, минимум на год, на побережье черной дыры. Отдохнуть хочу. Так передашь?

— Передам, — рассеянно сказал Бангузун и отключился.

Все, дело сделано.

Ипат снова лег на ковер, но только на этот раз так, чтобы видеть себя в огромном настенном зеркале. Потом вздохнул последний раз и стал наблюдать за появлением трупных пятен на собственном лице. Это было забавно. Например, одно из пятен очертаниями сильно напоминало австралийский континент.