Мир лабиринта и костей (СИ)

Иллард, махнув рукой, направился вперёд. Наверняка для того, чтобы отпустить агию и проверить, как далеко простирается туннель. Зельда, не говоря ни слова, направилась в противоположную сторону. Её руки слабо дрожали, голова была опущена, и Себастьян хотел коснуться её, убедиться, что ей больше не больно, но не мог отойти от матери.

— Он сказал, что ему нужна помощь, — всё-таки ответил он.

— Глупый. Ты же пострадал.

— Ты тоже.

— Я выполняла свою работу, — строго возразила Кристин. Однако тут же её голос стал мягче, как и выражение лица. Она улыбнулась, взъерошила волосы Себастьяна и грустно добавила: — Как мне теперь работать, зная, что ты здесь?

— Всё будет хорошо. Я справлюсь, знаешь же. Я просто… не думал, что ты окажешься здесь.

Себастьян заколебался на мгновение, но всё же обнял Кристин, положив подбородок ей на макушку. Он не любил лишние прикосновения и считал, что в них нет смысла. Слова и точные действия были куда лучше и эффективнее, но так всегда рассуждал идеальный искатель, который должен был любыми средствами выполнить свой поиск и не ударить в грязь лицом. Себастьян перестал быть идеальным искателем, и его это мало волновало. Страх парализовал его, чего никогда прежде не было, но он не стыдился этого.

Он думал, что это злая шутка, что демоны пытаются запутать его, но когда понял, что его мать действительно оказалась в антикварном магазине, страх стал только сильнее. Теперь же он едва не бился в нём, точно птица в клетке, и Себастьян не мог его усмирить.

— Пообещай мне кое-что, — сказала Кристин, запрокинув голову и заглянув ему в глаза.

— Что именно?

— Ты больше не будешь так необдуманно лезть в самое пекло.

— Мам, — устало выдохнул Себастьян.

— Не будешь, — требовательно повторила она.

— Я… постараюсь. Но если и ты будешь…

— Я твоя мать, не смей ставить мне условия, — перебила Кристин и сразу же добавила с улыбкой: — И ещё кое-что.

— Что?

— Ты всё-таки встречаешься с Зельдой, верно?

Себастьян почувствовал, как кровь прилила к щекам. Должно быть, впервые за всю его жизнь — от смущения.

— Мама, сейчас не время.

— Брось, мне и так всё понятно. Просто пообещай, что обязательно пригласишь её к нам на ужин.

— Мам!

— Что? Я хочу поужинать. Сразу же после того, как выберемся отсюда, договорились?

— Вряд ли отец будет согласен. Он считает, что… это проблема, — скривившись, произнёс Себастьян.

— Смирится, никуда не денется, иначе уже я стану его проблемой.

Себастьян не нашёл, что ответить. Сейчас и впрямь было не подходящее время для подобных разговоров, однако он не мог просто отмахнуться от матери и сказать, чтобы они сосредоточились только на деле. Он старался, позволяя себе чувствовать и говорить то, что раньше всегда запрещал, и насильно останавливал себя, если вновь начинал думать исключительно так, как думал идеальный искатель. И когда он увидел, как Кристин напала на Нуаталь, он впервые позволил страху овладеть собой. Это было нехарактерно для Себастьяна, и он бы обязательно проклял себя, если бы не понимал, что это нормально — бояться за тех, кто ему дорог.

Он боялся за Зельду, когда видел, что она страдает из-за хаоса. Боялся за Саула, когда тот одновременно с ним выстрелил в Тхай, потому что думал, что демоница атакует именно Саула. Боялся за мать — даже сейчас, когда она смотрела на него так тепло и уверенно, что Себастьян не мог ей отказать.

— Поверить не могу, что соглашаюсь с этим, — выдохнул он.

— Конечно соглашается, ты же умница. — Кристин встала на носочки и поцеловала его в лоб. — А теперь давай найдём выход и снесём пару демонических голов.

***

Оказывается, прошло всего три дня. Шерая думала, что намного больше.

Она проснулась не в своей спальне в особняке, а в гостевой комнате во дворце фей. Шерая поняла это по чарам, наполнявшим воздух, по удушливому аромату цветов, по нежно-голубым тонам, царившим в комнате. Шёлковый тюль колыхался из-за ветра, проникавшего через открытые балконные двери. Незаправленная кровать была мягкой, манила, но Шерая так и не двинулась к ней, осталась стоять у окна, из которого открывался вид на один из многочисленных внутренних садов. Со столика возле кровати доносились ароматы еды, но аппетита у Шераи не было.

Она всё ещё чувствовала, как хаос давит на неё, и острее всего чувствовала, что на левой руке не хватает мизинца. Она долго смотрела на свою искалеченную руку, думая, что это лишь наваждение, но оказалось, что это было правдой. Хаос Минервы отрезал ей палец, и его нельзя было пришить обратно.

Впрочем, и Минерву не вернуть к жизни. Слуга сказал, что её убил король Джулиан, и Шерая приняла этот факт. Она думала, что почувствует отголоски боли — той самой, которая волнами накатывала на неё в первые месяцы после Вторжение, когда она думала, что остались только она и Гилберт, — но этого не произошло.

Шерая была разочарована в Минерве, и если её сердце и болело, то только из-за прекрасной девушки, которая погибла ещё в Сигриде.

В дверь постучали, и Шерая, мгновенно расправив плечи, развернулась.