Мир лабиринта и костей (СИ)

Марселин бежала, подгоняемая страхом, тяжёлым дыханием демонов и их рычанием. Несколько раз те пытались схватить её за ногу или распущенные волосы, но каждый раз Марселин уворачивалась, прыгала вперёд или использовала магию, чтобы отсечь демонам конечности. Стефан ставил барьеры, запечатывая демонов внутри пространства площадью в несколько метров, а после разрывал их на части. Пару раз им попадались до смерти перепуганные обитатели дворца, но намного чаще — те, до кого демоны уже добрались.

Разорванные тела людей заполняли собой коридоры. Кровь окрашивала стены и капала с потолков прямо на голову и лицо. Кости громко хрустели под ногами, вывалившиеся внутренности рвались, если на них случайно наступали. Марселин бежала, держа Стефана за руку, из последних сил глотала слёзы и подступающую тошноту. Она не успевала различить лиц мёртвых, даже магия не успевала понять, кем они были. Демоны подступали, врывались через сломанные окна, выползали из залов и встречающихся на пути комнат.

Будто они снова нашли способ открыть врата изнутри и теперь лезли, лезли и лезли, нападали, рвали на части, пили кровь и крошили кости.

Из горла Марселин вырвалось рыдание, которое она никак не смогла подавить. Она не боялась демонов, могла защитить себя, ведь была достаточно сильной и находчивой, но всё это не имело смысла, потому что прямо сейчас Марселин думала лишь о том, как сильно она устала постоянно сбегать. Она редко выступала против демонов лицом к лицу, но думала, что, случись что, обязательно справится. Тем более когда рядом с ней один из сильнейших магов и искатель, который убивал демонов одним только оружием. Разве она имела права поддаваться страху и жалеть себя?

Марселин уже потеряла Стефана и лишь чудом дождалась его пробуждения. Она потеряла Диону и Джонатана, с которыми не успела попрощаться, и могла потерять всех, кто был ей дорог. Она могла потерять собственную жизнь, так и не узнав, почему Рафаэль не помнит её и самого себя.

Она хотела бы остановиться, хорошенько отдышаться и подумать, что делать дальше, но времени просто не было. Демоны наступали на пятки, Стефан едва успевал убивать их, одновременно защищая обитателей дворца, которые встречались им на пути. Магия внутри Марселин то бурлила, то затихала, питаясь её яростью, которая быстро сменялась страхом, и так — до бесконечности.

Пусть даже внутри она уже тысячу раз умерла и хотела забиться в дальний угол, закрыть уши и зажмуриться, лишь бы не видеть и не слышать кошмара, ставшего явью, Марселин не могла сдаться. Эйкен ещё не попробовал калатравский хлеб, который она готовила на его день рождения. Стефан ещё не услышал, как сильно Марселин его любит. Это, конечно, не совсем правда, ведь она часто говорила об этом, но всё равно.

Марселин только начала жить по-настоящему, и пусть не всё было идеально, она не позволит демона отнять то, что у неё было.

Но она не успела.

Чьи-то когтистые руку схватили её за волосы, царапнули шею и плечи, потащили назад. Марселин заорала во всё горло, отпустив мгновенно возросшую магию, и сумела отсечь схватившую её руку.

— Пригнись!

Даже не поняв, кому принадлежал голос, Марселин рухнула на пол. Засвистела сталь, хрустнули кости. Голова демона, который секунду назад пытался добраться до неё, покатилась по полу. Марселин осторожно приподняла голову и увидела протянутую руку Фортинбраса, за которую она тут же ухватилась. Стефан, как раз расправившийся ещё с двумя демонами, быстро оглядел множество трупов, окруживших их со всех сторон, будто проверяя, что ни одна тварь не восстанет, и только после этого подбежал к Марселин.

— Сильно задело? — обеспокоенно спросил он, аккуратно проводя ладонями по её плечам. — О, ракс, сильно… Потерпи секунду, я сейчас всё залечу.

Марселин уткнулась лбом в плечо Стефана, чувствуя, как тепло наполняет её тело. Меньше, чем за несколько мгновений раны, оставленные демоном, исчезли. Остались только кровь да огромные дыры на кофте, которую Марселин, вообще-то, очень любила.

— Что происходит? — спросил Стефан у Фортинбраса, мягко поглаживая Марселин по оголённым плечам. — Откуда они все взялись?

Фортинбрас, медленно переведя взгляд с окровавленного лезвия Нотунга на Кита, с ног до головы покрытого демонической кровью, сдавленно ответил:

— Больно было так же, как и тогда.

— Что? — пискнул Кит.

— Больно было так же, как и тогда, — медленно повторил Фортинбрас. — Как в день Вторжения.

Марселин застыла, мгновенно ощутив, как напрягся Стефан, как его пальцы замерли всего в миллиметре от её шеи, по которой он только что нежно провёл ладонью.

— Что? — охрипшим голосом выдавил Стефан.

В день Вторжения ни он, ни Марселин не были в Сигриде: они оба жили на Земле, где и узнали о падении Сигрида — сразу же после того, как его жители стали появляться во Втором мире. Марселин тысячи раз слышала о том, каким было Вторжение, даже видела несколько воспоминаний, но не думала, что всё происходило вот так.