Мир лабиринта и костей (СИ)

Это-то, наверное, и выбивало из колеи сильнее всего. Способностей Марселин, Риас и других целительниц, а также Времени и Силы было достаточно, чтобы спасти Гилберта и к утру поставить его на ноги. Однако если бы удалось убедить Гилберта не соглашаться на бой с Катоном, ничего этого бы не было. Зная упрямство Гилберта, который до сих пор считал Фортинбраса Предателем, Пайпер не верила, что у них был реальный шанс повлиять на его решение. Она, вообще-то, даже поддерживала его, думая, что он сможет сделать хоть что-то. Гилберт не слабак, справился бы.

Идиотка. Знала ведь, что Катон чрезвычайно опасен, и всё равно повелась на уверенность Гилберта в самом себе.

— Идём, — сказала Пайпер, беря Фортинбрас за руку.

— Куда?

— Куда-нибудь, где не так холодно.

Он ведь знал, что на самом деле ей не холодно. Зима в Омаге отступила, да и Даян сшил ей потрясающий тёплый камзол. Но Фортинбрас всё равно пошёл за ней, и Пайпер хотелось верить, что он не передумает ни с того не с сего.

На самом деле у Пайпер не было плана. Она просто вела Фортинбраса за собой, думая, что план вот-вот появится, но в голове было пусто. Ладонь Фортинбраса была большой и приятно тёплой. Магия приносила спокойствие, которого с каждым пройденным метром становилось всё больше. Пайпер хотела думать, что это из-за неё и её Силы.

— Ты ведь знаешь, что винить себя за то, в чём ты не виноват, неправильно? — начала она, наконец найдя хоть какие-то слова. Мимо них прошмыгнуло несколько слуг, которые с любопытством покосились на их руки. Пайпер подумала, что Фортинбрас посчитает это странным, но он, наоборот, поравнялся с Пайпер и заинтересованно посмотрел на неё. — Катон — больной псих, но Гилберт ведь не идиот. Понял, что иначе нам не найти безопасный путь к вратам.

— Это не значит, что…

— Тихо, — сказала Пайпер, подняв указательный палец. Фортинбрас, что сильно удивило её, тут же замолчал. — Дело в том, что ты не можешь решать всё за Гилберта. Он принял условия Катона, зная, что так сможет помочь всем нам, и нельзя винить за это себя, слышишь? Да, было страшно. И да, я хотела сломать Катону хребет. Я бы, наверное, попробовала, но натравлять на себя Охоту я совсем не хочу. Обязательно надеру ему задницу, но потом. Если ответить сейчас, то это обесценит попытку Гилберта помочь нам, понимаешь?

— Четыре минуты.

Пайпер остановилась, озадаченно посмотрев на Фортинбраса.

— Четыре минуты, — повторил он. — Гилберт продержался всего четыре минуты.

— Но он продержался.

— Четыре минуты!

— Так! — Пайпер, быстро взяв его лицо в ладони и наклонив к своему лицу, железным голосом начала: — Возможно, были другие варианты, которые устроили бы Катона. Возможно, тебе бы удалось убедить его принять магию. Но только возможно. Всё это гипотетически, Фортинбрас. То, что уже произошло, изменить нельзя. Да, Гилберт пострадал, но он же последовал совету Стеллы и сдался. Да, Катон ранил его глаз, но Марселин его спасла. Мы помогли, Стефан помог. Все целительницы работали несколько часов без передышки. Ты можешь злиться на Катона и требовать, чтобы он ответил за случившееся, но ты не можешь отрицать, что Гилберт сделал то, о чём они условились. Он принял бой. И я не думаю, что он будет в восторге, если узнает, что ты сомневался в нём.

— Я не сомневался в нём, — пробормотал Фортинбрас, смотря ей в глаза. — Но я знаю, на что способен Катон, и знаю, что только я могу дать ему тот бой, который ему нужен.

— Ты рассказал об этом Гилберту?

— Да.

— И о том, как Катон сражается?

— Разумеется.

— И ты всё ещё думаешь, что сделал недостаточно?

Фортинбрас открыл рот, но так ничего и не сказал. Он не пытался отойти или убрать руки Пайпер со своего лица, хотя она, вообще-то, схватила его совершенно случайно, поддавшись секундному порыву.

Ей хотелось, чтобы Фортинбрас, наконец, понял, что если кто-то принимает решение, а ты не можешь его остановить — это не твоя вина. Да, всё могло сложиться иначе, но время не повернуть вспять. Остаётся принять произошедшее, извлечь из него максимум нужной информации и сделать всё возможное, чтобы этого больше не повторилась. Пайпер сама ругала себя за то, что не попыталась остановить Гилберта, но то было несколько часов назад: когда Катон, исчезнув, снял барьеры, а Марселин и Фортинбрас первыми бросились к Гилберту. Пайпер было больно и страшно, она терзала себя чувством вины и незнанием, справятся ли Марселин и дворцовые целительницы, но с каждым пройденным часом, когда она видела, как постепенно исчезают раны Гилберта, и слышала, как Стефан говорит об его улучшающемся состоянии, она понимала, что ей нужно успокоиться. Выдохнуть. Принять, что Гилберт согласился с условиями Катона, потому что посчитал, что справится. Не их вина в том, как Гилберт оценивает свои силы. Их вина в том, что они не поверили в него.

— Гилберт выкарабкается, — совсем тихо произнесла Пайпер, привлекая внимание Фортинбраса. — Нам нужно лишь подождать. Сейчас ему ничего не угрожает. Или ты всё-таки сомневаешься в Марселин и Риас?

Фортинбрас скривил губы. Пайпер совсем не поняла, что это значит, да и магия молчала.