Мир лишённый тайн

— А детектор лжи или как его там? — спросил кто-то.

— А зачем его применять, если всё будет совершено при свидетелях, всё понятно и подозреваемый не отказывается, а раскаивается и вообще сотрудничает со следствием?

— Теперь поговорим о конкретике…

Дальше осуждалось конкретная личность, доводились все имеющиеся сведения о нём и его ближайших планах. Потенциальной жертвой должен был стать банкир еврей.

Как у многих продуманных евреев, у Виктора можно было занять большие деньги, не афишируя это для фискальных органов. Процент правда был всегда чуть больше, чем при официальной финансовой операции, но это оправдывалось платой за риск. Князь много раз брал в долг и всегда возвращал всё согласно договорённости. На настоящий же момент он занял три раза подряд, не отдавая предыдущую сумму, из-за чего долг вырос до очень приличных размеров. Мотивируя сложным положением в стране и мире, Романов не вызывал опасений, так как, во-первых, считался клиентом проверенным, а, во-вторых, имея мощную охрану и службу безопасности, Виктор, как и многие до него, ошибочно уверовал в свою всесильность. Собираясь уезжать из страны, Фёдор Константинович не хотел оставаться должным никому. Тем более еврею имеющему большие связи за границей.

Когда в комнате остались только Князь, его первый помощник Петрович намекнул, что хочет задать вопрос и когда свет снова погас, в наушниках прозвучал его изменённый голос:

— А если всё же кто начнёт копать поглубже?

— Есть менты. При достаточно высоких чинах, что давно и прочно прикормлены. Я сомневаюсь, что они захотят поднимать эту информацию из прошлого. Мы найдём способ довести нужное требование до нужного лица, чтобы дальше не рыли. И излишнее рвение будет пресечено.

*****

Когда Геннадия с девчонками доставили в отдел, ему и притворяться пьяным не требовалось, его уже тоже окончательно развезло. Вероятно, выпитый заблаговременно специальный жирный напиток перестал защищать желудок от спиртного, а потому он мгновенно вырубился в камере.

— Так этого до утра бесполезно кантовать, — констатировал встретивший машину Вадим Горских, так как Игорь Туркин остался работать на месте преступления.

— Давай опросим девушек, — предложил он подошедшему Ивану.

— Нет. Ты, конечно, опрашивай. Я поеду, заберу Майу и отвезу её сначала к своим, а потом вместе к родителям Виктора, если они в городе. Эх, сколько ненужной работы, всё можно и так почти вживую посмотреть. Какие нахрен свидетели?!

— Мне можно поехать с вами, — спросил телохранитель, сидящий в коридоре вместе с другими трезвыми свидетелями.

— Я думаю не надо тебе там пока появляться. Первая буря пройдёт, там и пойдёшь голову пеплом посыпать, — ответил Кустов, направляясь на выход.

Стоящая рядом Дробот не решилась спрашивать за себя. Она уже посмотрела, как всё было и была очень расстроена, но всё равно вызвалась помочь Вадиму.

Глава 14

Он попробовал всего один раз. Его желание увидеть бога, увидеть Иисуса было огромным. И он увидел. Он провёл целый день, незримый для них, среди апостолов, он слышал голос. Потом ещё один день, потом ещё и ещё. Пётр увидел многое из того, о чём читал или слышал от преподавателей духовной семинарии, но он увидел и многое ещё и того, чего не было нигде описано и сказано. И он увидел главное. Бог не жертвовал сыном ради людей. Нет никаких реликвий, нет святых, но есть люди, творящие чудеса. После этого им было прочитано много молитв. Он много думал, но прикасаться к ТЭСТИВу больше не хотел.

С одной стороны, случившееся сильно пошатнуло его веру. С другой стороны, дало понимание, что определёная жизненная правда в библии всё-таки есть. Пусть она записана корявым человеческим языком и частично перемешана с ложью в угоду людскому тщеславию, и используется для достижения власти над паствой, над слабыми духом людьми, пытающихся спрятаться от своих проблем и страха смерти. Но ведь она же даёт успокоение, утешение и возможность получить совет, даёт надежду, а иногда и силы, а значит необходима. Пусть теперь не для него, но для других.

Будучи только иподиаконом, Пётр решил поговорить со старшими священнослужителями. Однако нашёл понимание лишь в откровенных дискуссиях с иереем Сергием, которого считал своим наставником и который также имел желание прикоснуться к истине прошлого и сделал это.

В результате этого общения вера в бога осталась. Она теперь была вне придуманных догматов и навязанных обрядов. Для него стало важным соблюдать все церковные традиции лишь для прихожан. Сам же он обращался к богу, просто мысленно разговаривая с воображаемым собеседником, без всяких молитв и атрибутов.