Мир-ловушка

Лаймо понятливо закивал. Из коридора, сквозь проем входа, хорошо просматривалась часть площади, что-то обсуждающие меж собой халгатийцы (наверно, заключали пари: как скоро засевшее в погребе чудовище вышвырнет новых смельчаков?), одинокая фигурка Роми в надвинутой на лицо шляпе. А Шертон свернул в тот зал, где шумели.

Тут было светлее, чем в коридоре: свет падал сквозь пыльные оконца, забранные позеленевшими медными решетками. Опрокинутые бочки. Раздавленная шляпа. Кучи битых черепков. Обломок меча. Лужи темного вина. В одной луже валялся кинжал с богато украшенной рукояткой. Посреди этого хаоса сидела великая богиня Нэрренират и шумно лакала хмельной напиток, до половины погрузив голову в бочку. Ее хвост, протянувшийся по полу, подрагивал от наслаждения.

– Может, хватит, великая? – с минуту выждав, спросил Шертон.

– М-м?.. – Богиня выпростала морду из бочки. – А, это ты… Хочешь выпить?

– Не хочу.

– Зря. Это нечто воистину бесподобное!

– Великая, нам пора убираться отсюда. Ты способна держаться на ногах?

– Проверим… – Нэрренират нетвердо встала, давя черепки. – Смотри-ка, до сих пор способна! Хочу упиться вдрызг, чтоб не ходить, а ползать…

– Как же ты унесешь отсюда ноги, если не сможешь ходить? Боюсь, горожане недовольны тем, что ты натворила. Тебя убьют.

– Ха, пусть рискнут! – Она агрессивно дернула хвостом. Шип пробил оказавшуюся на пути бочку, из отверстия ударила темно-бордовая струя. – Погоди, вот этого я еще не пробовала…

Распластавшись на полу, богиня сунула голову под струю и жадно разинула пасть.

– Похоже на карсанское, – сообщила она невнятно, когда поток иссяк. – Но крепче… Значительно крепче…

– Вставай и пошли отсюда, – теряя терпение, потребовал Шертон. – Твое счастье, что у короля нет солдат. Может, и сумеем удрать… Пошли!

– Вспомни, кто перед тобой, смертный! Я великая богиня, я пр-р-ротрезвею, когда сама пожелаю… А пока буду пить и пить…

Она подхватила щупальцами глиняный сосуд, с размаху треснув о стенку, отбила горлышко и опрокинула содержимое в рот. Часть вина пролилась на пол.

– Сначала напьюсь, как последняя пьянь в Нижнем Городе, а потом мигом протрезвею… Не в первый раз…

Пожав плечами, Шертон вышел в коридор. Лаймо боязливо переминался с ноги на ногу там, где его оставили.

– Никто сюда не заглядывал, – торопливо отрапортовал он. – Что мы теперь будем делать?

– Ничего. Я пытался образумить ее, но не добился успеха.

– Богиня сказала, что протрезвеет, когда захочет… Я слыхал, она громко говорила!

– Не протрезвеет она. – Шертон поморщился. – Здесь, в мире-ловушке, у нее нет божественных способностей, в том числе способности трезветь по собственному желанию. Вот этого она не учла. Идем.

В тронном зале шел прием. Королева Лусилла произносила пространную речь, перескакивая с одного на другое (она заботится о своих подданных, как добрая няня о детишках, а те проявляют неблагодарность, чем весьма ее огорчают; камин в Ореховом зале опять дымит, ответственных за это слуг надобно высечь; а нового урсабийского посла, когда тот приедет, немедля взять под надзор, ибо все послы – шпионы; при дворе нет ни одной мало-мальски красивой дамы или девицы, все уродины, и шарма никакого, не то что в былые времена; надлежит вчетверо увеличить налоги, ибо сейчас мало с кого удается взять налог, и посему те, кто все-таки платит, пускай платят за остальных; вчера кто-то сдвинул к левой стене ковровую дорожку в галерее Размышлений на третьем этаже, а дорожка должна лежать посередке, и тот, кто ее сдвинул, изрядно испортил королеве настроение; после того как она, Лусилла, уйдет по воле богов на небеса, подданные поймут, кого потеряли, и оценят ее редкостную доброту и справедливость), когда дверные створки распахнулись и ворвался запыхавшийся молодой придворный.

– Ваши величества, адский черный зверь в городе!

Первым опомнился духовник Лусиллы:

– Не адский, а просто зверь! Вы впадаете в преступную ересь, молодой человек!

– Да, никакой не адский! – подхватил скандальным тоном слегка подвыпивший Актарей. – Я вчера декрет подписал!

– Простите за обмолвку, ваши величества, святой отец, – не растерялся придворный, – но сие животное слоняется по улицам! В городе паника. Убить его невозможно: отменно прочная шкура.

На последующие полтора часа тронный зал превратился в штаб по борьбе с негаданно нагрянувшим бедствием. Сюда набивалось все больше народа, Лусилла и Актарей наперебой отдавали противоречивые приказы, которые никто не спешил выполнять. Молодая королева Нилония сидела на троне, как статуя, ее напудренное личико испуганно морщилось. Множество людей говорило одновременно. Вместе с новоприбывшими то и дело поступала информация о том, на какой улице зверя в последний раз видели. Потом примчался встрепанный стражник, где-то потерявший свой шлем, бухнулся на колени и крикнул:

– Ваши величества, беда! Адский черный зверь забрался в винные погреба на Хмельной площади!

– Не адский! – запротестовал охрипший священник, уже уставший всех одергивать.

Шикнув на попытавшегося заговорить Актарея, Лусилла спросила:

– Что он там делает?

– Пьет, ваше величество!