Мир-ловушка

Остановившись, Титус представился, показал перстень с печаткой Ордена и, помедлив, поднял забрало. «Ага, говорили, что у него такое лицо…» – услыхал он позади, отойдя на несколько шагов от пропускного пункта.

Машина ждала в ангаре. Снаружи она выглядела, как лодка, накрытая сверху другой лодкой. Выбитые на металле цепочки иероглифов. Три иллюминатора: носовой и два боковых. Округлая дверца. Титус забрался в кабину, поглядел на хронометр и вывел машину на стартовую площадку. Прошептал заклинание. Набрал комбинацию выхода, поочередно прикасаясь к мерцающим на приборной панели разноцветным кристаллам. Миров неисчислимое множество, и этих комбинаций неисчислимое множество. Машина поплыла вверх, зависла над черепичными крышами ангаров. Титус успел увидеть панораму просыпающегося города, розовую полоску зари на востоке – и внезапно эту картину сменила темно-золотая муть.

То ли пустота, то ли некая субстанция вроде ваты или тумана… Полной тьмы здесь не было, однако никто не ведал, откуда исходит слабое рассеянное свечение. Не было верха и низа, не было сторон света, не было вообще никаких ориентиров.

Сбоку мелькнуло продолговатое тело с пылающей на боку эмблемой Ордена афариев. Исчезло. Это возвращался на базу патрульный, чье дежурство закончилось.

Титусу предстояло провести в нереальном золотом мороке два часа. Первое дежурство. По графику скоро должен появиться буксир Департамента Внешней Торговли с четырьмя контейнерами драгоценной перламутровой древесины из Ондаля. Потом из Панадара в Окрапос уйдет машина Департамента Налогов и Сборов с инспектором на борту. Этих надлежит пропустить. Если же появится еще какой-нибудь транспорт, патрульный обязан задержать его и отконвоировать на базу для досмотра. Из-за разгула контрабанды казна Панадара ежегодно терпит громадные убытки.

Несмотря на характерные для междумирья неприятные ощущения, вроде слабой тошноты и смутного беспокойства, Титус испытывал прилив энтузиазма. Он знал, что его прегрешения велики, и его переполняло стремление как можно скорее искупить их. «Мальчик, ты совершил множество грубых ошибок, – напутствовал его напоследок Магистр, – но ты из-за них страдаешь – а это значит, что с тобой все в порядке».

Роми скорчилась в углу ангара, за полуразобранным запыленным корпусом какой-то машины. Она добиралась до базы три ночи, по серебряным от лунного света улицам, ориентируясь на Верхний Город: темный холм, отделенный от неба каймой размытого сияния. Иногда отклонялась от прямого курса, огибая ту или иную станцию рельсовой дороги – она боялась к ним приближаться. Однажды забрела на берег реки, застроенный лачугами, и ей пришлось долго идти по набережной, вдоль разбитого каменного парапета, пока не попался мост.

Жизнь в Нижнем Городе не замирала с наступлением сумерек: гуляки, куртизанки, оборванцы, воры выползали из своих нор, работали рестораны и трактиры, в храмах шли вечерние службы с эффектной иллюминацией, на карнизах домов верещали и гримасничали зильды. По улицам бродили усиленные наряды стражи, приставали к прохожим гадалки. Роми для этой публики была всего лишь еще одним оборванцем – неинтересным объектом.

Даже воины Нэрренират, с которыми она столкнулась на второй день, не обратили на нее внимания. Она проходила мимо открытой веранды ресторана, отделенной от улицы колоннадой с гирляндами цветных магических фонариков. На веранде гуляли. Кто-то с хохотом швырнул кусок пирога с начинкой зильду, вертевшемуся внизу. К счастливчику подскочило несколько его сородичей, и началась свалка. Роми остановилась: если зильды в пылу драки выронят кусок, тот достанется ей… Она уже целые сутки ничего не ела.

И тут из-за поворота появилась группа парней и девушек, вооруженных нунчаками и короткими мечами. Их окутывало прозрачное фиолетовое мерцание: магическая защита. Роми замерла, завороженно глядя на них. Вот сейчас ее поймают… Скользнув по ее чумазому, украшенному синяками лицу безразличным взглядом, предводитель группы сказал:

– В ресторане полно девчонок. Может, и наша там? Проверим?

Они начали подниматься по ступенькам на веранду, где сразу наступила тишина. Один из них сделал быстрое движение рукой в сторону Роми. Она сжалась, отпрянув. В пыли перед ней блеснул серебряный баркль. Те, кому Нэрренират велела ее схватить, приняли ее за голодного нищего и бросили милостыню! Лишь оказавшись в нескольких кварталах от ресторана, Роми успокоилась настолько, чтобы улыбнуться. На эти деньги она купила еды. В кармане у нее до сих пор лежала завернутая в тряпочку сырная лепешка и горсть сушеных фиников.

Днем она пряталась в подвалах. Однажды не повезло: ее с руганью выгнали жильцы дома, которые обыскивали свой подвал в надежде поймать «ту самую Роману До-Энселе». Роми безропотно ушла.