Мир – Магия

– Не зря он все-таки из универа свалил, – заметил Рим, задорно хлопнув Ала по плечу. В своей мешковатой, длинной толстовке с огромным логотипом «Альстена» и простых удобных джинсах он выглядел непривычно по-домашнему, будто они снова были на первом курсе. – А вон, – очередной игрок появился на поле, и Рим ловко приподнялся на носки светлых кроссовок, – смотри-смотри, – он отчаянно затормошил Ала, указывая пальцем куда-то на стройный ряд игроков, – их новенький, первый сезон на поле, но, браза, бомба! Кирон.

Ал лениво проследил взглядом в нужном направлении. Обычный парень, абсолютно типичный трибо…

Грэм?

Перед глазами тут же вспыхнула яркая картинка.

Весна, голубое небо в прозрачных лужах, фасад университетского стадиона, пестрая, гогочущая толпа.... Руни на крыльце, ее просиявшее от радости лицо в бликах солнца и Грэм с раскинутыми в сторону руками. Застывшая, умоляющая надежда, которая спустя мгновение темной тенью навсегда соскользнет в бездонную пропасть…

Теперь повзрослевший Грэм мало напоминал того наивного, влюбленного юношу. Высокий, мускулистый, гибкий, полный азарта, энергии, молодости. Напряженные мышцы рук, проступающие сквозь тонкую ткань футболки, длинные сильные ноги, готовые в любую секунду сорваться с места, сосредоточенное привлекательное лицо без намека на по-детски пухлые щеки, слегка сгорбленный крупный нос, полные губы, блестящие под выразительными дугами бровей глаза, темные волосы. Он сдержанно улыбался, что-то отвечал другим ребятам из команды, иногда украдкой поднимая на трибуны смущенный пугливый взгляд.

– Ты, что знаешь его? – Рим был тут как тут.

Ал вздрогнул, мотнул головой и окончательно придя в себя ответил.

– Не-а. Откуда? – он довольно хорошо притворился. Рим, кажется, не раскусил лжи.

– Эх… а я-то уже начал надеяться… – совершенно не расстроившись, добавил друг. Его цепкие глаза продолжали любопытно сканировать поле, а язык – делать бесконечные замечания.

Но Ал слушал их вполуха. А когда матч начался следил, сам не понимая почему, исключительно за Грэмом. Будто это могло изменить что-то, будто в его движениях крылась какая-то хитроумная загадка, будто Грэм знал – Ал на трибуне и смотрит на него, будто это был вовсе не Грэм, а Руни… Руни, если бы…

Конечно, полагать так было крайне бессмысленно. Ал прекрасно понимал, что надумывает лишнего, что это просто отголоски эмоций и чувств, переживаний из прошлого, предсказуемо накатившие здесь, в том месте, которое всегда будет ассоциироваться у него лишь с одним человеком на свете. Он осознавал, но все равно позволил себе поддаваться этим иррациональным, обманным, спекулятивным ощущениям.

И вот теперь, сидя, окруженный ревущей толпой, когда фигура Грэма вдруг скрылась за плотной стеной из спин и голов, оставив глазам лишь чистое летнее голубое небо, Ал наконец понял, что делать с теми терзающими, пугающими его столько лет мыслями.

– В памяти нет ничего зазорного, Ал, – тихо сказал он себе, – она – это то, что сделало тебя таким, каков ты есть.

Не стоит бояться воспоминаний, нет необходимости дальше избегать их, каждый раз прячась головой в песок. Глупо пытаться избавиться от того, что навечно отпечаталось глубоко-глубоко в собственном естестве и никогда уже не покинет его.

– Руни навсегда останется со мной. Сколько бы лет ни прошло, я всегда буду помнить ее. И всегда буду сожалеть о том, что случилось. И радоваться, что тогда давным-давно мы все-таки встретили друг друга.

***

– Да, матч был что надо, – Грэм, закинув руки за голову и скрестив пальцы на затылке, облокотился на удобную спинку стула, отчего та тихо заскрипела.

Бри, которая сидела напротив, улыбнулась и хихикнула. Она приехала из Неймара специально на пару-тройку часов ради этой встречи. Усталая, но очень довольная, с растрепавшейся прической, в свободных легких брюках, собранных поясом на тонкой талии, белом узком топе с круглым вырезом, похожем на обтягивающую футболку без рукавов, в открытых босоножках на небольшом каблуке, практически без макияжа, Бри отдыхала и радовалась компании друга. Ее длинные тонкие пальцы обхватывали приятно теплые, гладкие стенки широкой чашки с глянцевой пеной капучино, а нос щекотал пряный, сладкий аромат свежеиспеченной пышной булки с корицей. Она переживала, что опять не успела на матч, однако Грэм, кажется, нисколько не был расстроен этим.

– Сочувствую бедняге Ворту. Вы там, наверное, его до белого каления довели, а?