Мир миров

– По правде говоря, когда-то его дом был там. Но замок национализировали, когда на тех несчастных землях воцарилась Революция. Он сбежал на Дикие Поля, как многие до него и после него. Место жительства он поменял, но привычки – нет. Всего в трех днях пути отсюда в течение пяти дней выросла Одинокая гора. На ее вершине Черномор построил себе новый дворец. Если у вас есть карта, я покажу вам, где это.

– А вы не пойдете с нами? – забеспокоился Яшек.

– Я буду вам только мешать. Черномор почует меня и сбежит. Но не волнуйтесь, я буду опекать вас. По-своему.

* * *

Май 1968 года по старому календарю, пятьдесят третий год Предела, шестнадцатый год Мира, Вечная Революция

– Каждый справляется, как умеет, – охотно пояснял человек из Красной Стражи, выпив самогона с Кутшебой и Шулером. – Вы, товарищ, служите Красной Революции так, как никто другой не смог бы, но и я изо всех сил стараюсь. Только по-своему. Люди иногда знакомятся с рапортами о таких, как вы, о вашей службе, и у них аж сердце замирает. Вы, наверное, издалека прибыли, я раньше вас тут не видел.

– Я отслужил свое в Республике Наций, – пояснил Кутшеба. – Двенадцать лет с буржуями.

– Тяжкая это служба, – согласился стражник. – И как там?

– Скверно. Все, как рассказывает Партия, – надувательство, хаос, бедность.

– А я ни на миг не сомневался, что именно так. А сюда по какому делу приехали?

– Не ваше дело.

– Служба, понимаю. Но может, я мог бы вам пригодиться?

Такого человека Кутшеба встретить даже не надеялся. Каждый день, проведенный на землях Революции, убеждал его, что люди тут порабощены до такого уровня, какого человечество еще не знало. Даже мысль о бунте казалась здесь невозможной, ведь из людей высосали все эмоции, превратили их в бездумных, лишенных собственной воли рабов. Однако людской род смог выжить даже в таких условиях, жаль только, что в своем наихудшем виде. Самое мерзкое, по мнению Кутшебы, состояло в том, что единственные люди, которые еще обладали какой-то волей и свободой, были палачи и надзиратели за невольниками, но это его не удивляло. Но могла ли эта служивая вошь оказаться полезной? Мара предупреждала, что нужно остерегаться этого человека, он не был предан никому и наверняка замышлял что-то против Кутшебы, как и против начальства, мечтая об идеальном доносе, который позволил бы ему подняться наверх. Мысль, что только такие, как этот тип, могли бы откликнуться на призыв Ростова, огорчала его.

– Не все так уверенно и охотно идут на сотрудничество, как вы, товарищ, – наконец решился он. – Среди нас много товарищей, которые не так хорошо понимают идеи и потребности Революции.

– Контрреволюционеры! – сразу понял стражник.

– И да, и нет. Видите ли, контрреволюционеров легко поймать. Они готовы покуситься на матушку Революцию. Но есть и такие товарищи, которые носят в сердцах… не предательство, а сомнение. Они не такие плохие, их можно переучить. Они просто слабые.

– И таких вы ищете?

– Возможно.

– Я думаю, что мог бы вам прямо сейчас кое-кого показать, – отозвался стражник, подумав минуту. – Номер 1485, например. Он мог бы больше выкладываться на работе, если бы не его склонность к бесцельной задумчивости. А номер 2435 иногда уходит в свои фантазии. Так или иначе, но она выглядит мечтательной, – он вдруг начал говорить быстрей. – Знаете, товарищ, у нее становится такое глуповатое выражение лица, как будто ей что-то снится. Это значит, что… Но нет-нет, я не обвиняю её в мыслепреступлении, товарищ! Не думайте, что я знаю, что это за фантазии, я просто так говорю…

Он аж вспотел, а Кутшеба понял, что в этом мире уже то, что ты знаешь такие слова, может быть признано преступлением.

– Те, кто защищает Революцию, вынуждены иметь дело с контрреволюционной терминологией, – сказал он успокаивающе, хотя страх маленького человека был ему приятен. – Вам не о чем беспокоиться, товарищ.

Он думал, что успокаивал стражника, а на самом деле только пробудил в нём подозрительность. Настоящий комиссар не отпустил бы так просто того, кто понял, чем являются мечты. Разве что он уже уготовил ему исключительно незавидную участь. Кутшеба не понимал настоящий ход мыслей стражника, однако заметил вдруг появившееся в его взгляде недоверие. Кутшеба заверил его, что обратит внимание на номера 1485 и 2435, а также, что если он окажется достаточно выносливым и преданным, то может в будущем надеяться на повышение. Наконец, он оставил его и как можно быстрее двинулся по направлению к колхозу.

– Донес на нас, сукин сын, – догадался Шулер, когда всего через полчаса они увидели отряд, возглавляемый пятью комиссарами. – Мне сразу показалось, что я увидел какое-то предательство у него по судьбе. Но здесь даже нити судьбы странные.

– Комиссары – это, конечно, серьезно, но их всего двадцать человек. Справимся.

Они увели преследователей подальше от колхоза, чтобы подмога подошла не скоро. Шулер хотел устроить какую-нибудь западню, но Кутшеба отказался от этой идеи.