Мир мог быть другим. Уильям Буллит в попытках изменить ХХ век

Другим молодым французом, с которым Буллиту удались серьезные дела, был летчик Ги ля Шамбр, ставший министром авиации весной 1938-го. Во Франции Буллит постоянно слышал, писал и говорил о самолетах. Ля Шамбр рассказывал Буллиту, что Франция и Германия имели достаточно бомбардировщиков, чтобы уничтожить столицы и промышленность друг друга. Однако Германия имела гораздо больше истребителей, которые могли ее защитить, и с каждым месяцем ее преимущество увеличивалось: в те решающие годы Германия производила больше самолетов в месяц, чем Франция и Англия вместе взятые. Ля Шамбр добивался массовых закупок американских аэропланов, но Рузвельт подписал Акт о нейтралитете, запрещавший продажу оружия воюющим сторонам в Европе. В разговорах с французскими летчиками у Буллита появилась оригинальное для того времени представление о связи между технологией и политикой, которое вело его к новому видению единой Европы. Развитие авиации, писал он, превратило современную Европу в нечто абсурдное: за час можно пересечь несколько европейских границ. «Мелкие европейские государства не выживут в эпоху авиации. Сейчас у них есть выбор: либо они подавят свои национальные чувства – гордость и ненависть – в достаточной степени для того, чтобы объединить континент; либо наоборот, уничтожат друг друга, и Европа достанется большевикам» [167].

Разговаривая с французскими лидерами, Буллит не мог обещать им военную поддержку Америки, которую Рузвельт и тем более Конгресс не были готовы предоставить. Помня об уроке Первой мировой войны, Буллит и сам надеялся, что Америка на этот раз избежит прямого участия в европейской катастрофе. Но идея объединения Европы постоянно присутствует в парижских письмах Буллита Рузвельту. Единственный шанс мирного развития, писал он 10 января 1937-го, состоит в том, чтобы Блум выступил с обширной инициативой разоружения и экономического сотрудничества на континенте. Такой проект поддержат все страны Европы, кроме Германии, Венгрии и Болгарии. Россия сделает все, чтобы убить такую идею, но это неважно: Россия не Европа, писал он. Это очень ранний вариант европейской идеи, которую Буллит формулировал в открытом противостоянии советской угрозе: «единственным итогом всеобщей европейской войны станет азиатский деспотизм», писал он Рузвельту [168]. Очевидно, что Буллит постоянно обсуждал эти идеи с Блумом и другими французскими лидерами, включая молодого Жана Монне, который их осуществил.

В ноябре 1937-го Буллит по собственной инициативе посетил Геринга в Берлине. В подробном донесении Рузвельту он сравнивал нацистского лидера с задней частью слона, но пересказывал его слова и намерения. Геринг рассказал Буллиту, что Германия полна решимости исправить ошибки Версальского мира, аннексировав Австрию и Судеты. Одновременно он говорил, что у национал-социалистов нет намерений в отношении Украины. Так в Вашингтоне узнали о планах официальной Германии за четыре месяца до аннексии Австрии и за десять месяцев до Мюнхенского договора. Надо думать, что сотрудники Госдепартамента, выполняя свои прямые обязанности, поставили об этом в известность коллег в Лондоне и Париже. Если так, не вполне понятно, почему в этих дипломатических столицах акции Гитлера постоянно назывались «внезапными».

Премьер-министр Даладье в эти дни говорил Буллиту, что Гитлер не примет никаких условий мира, кроме «абсолютного унижения всех наций на Земле». Он тоже балансировал между двумя угрозами. Наполеон в своей ссылке на острове святой Елены пророчил: «Казаки будут управлять Европой». Вот это и случится, говорил французский премьер: выиграют от войны только большевики. Буллит был в ужасе от итогов Мюнхена и, узнав о них от Даладье, телеграфировал Рузвельту: «Встреча с Гитлером в Мюнхене была дипломатическим поражением Франции и Англии». Все равно симпатии Буллита целиком принадлежали Франции. «Дух Франции все тот же… Война будет долгой и ужасной, но какова бы ни была цена, Франция выиграет эту войну», – писал он [169].

Летом 1938-го Буллит принимал у себя в Париже сыновей своего старого друга и соперника Джозефа Кеннеди, американского посла в Лондоне. Братья Кеннеди собрались тогда, накануне войны, в большой европейский тур, и их особенно интересовала Восточная Европа. Сохранилось письмо Буллита Джону Кеннеди, эсквайру, от 8 мая 1939-го, где посол предлагал трехнедельный маршрут: Берлин, Варшава, Каунас, Таллин, Москва. В итоге братья Кеннеди гостили несколько недель у Буллита в посольстве, а дальше не поехали. Война могла начаться в любой момент.