Мир на колесах

– Нет, – сказала Хрэдил и улыбнулась. Это была холодная улыбка победительницы, лишенная человеческого тепла. – Мы решили также, что у нас достаточно кукурузы. Второй рейс может быть слишком опасен. Все будет идти, как и прежде. И ты не будешь устраивать беспорядки.

11

Хрэдил все рассчитала с самого начала. Мысль была горькой, как желчь, и Ян чувствовал вкус ненависти, вскипавший в нем каждый раз, когда он об этом думал. Задумала, выносила в мозгу за змеиными глазками. Будь она мужчиной, он убил бы ее на глазах у остальных, пусть даже они бы прикончили его в отместку.

Каменный пол под ним был горячим, все еще пылал жаром лета. Он снял рубашку и положил под голову, как подушку, и все равно истекал потом. В маленькой кладовке, должно быть, было под 100 или выше. Должно быть, они специально ее подготовили, прежде чем устроили собрание и обвинили его – он видел отметины в тех местах, где лежали хранившиеся здесь части, прежде чем их уволокли. Окно отсутствовало. Высоко над головой постоянно горела лампочка. Между дверью и камнями пола имелась щель, и в нее поступал более холодный воздух. Он лежал, прижав лицо к щели, и думал о том, сколько его здесь продержат без воды.

Кто-то должен был о нем позаботиться – но этот «кто-то» не появлялся. Казалось немыслимым – вчера быть Поездным Мастером и отвечать за всех людей и ресурсы планеты, а сегодня оказаться забытым узником.

Хрэдил. Они выполнили то, что она хотела. Она оказала помощь, и он перегнал поезда на юг – но это было временной хитростью. Она знала, что он справится с работой. И знала также, что ей надо подорвать его авторитет, и схватят его, когда путешествие будет закончено. Он ратовал за слишком большие перемены и слишком большую свободу выбора, и ей это было не нужно. Их не требовалось убеждать в необходимости его свершения.

Нет!

Слишком многое изменилось, слишком многое сейчас менялось, чтобы она могла победить. Если они пойдут ее путем, они засеют кукурузу, привезенную с собой, а оставшуюся кукурузу оставят до прибытия кораблей, а там, глядишь, и вся эта история вылетит из головы фермеров, и вернутся благополучные старые времена, те времена, к которым она так привыкла.

Нет! Ян медленно поднялся на ноги. Так быть не должно. Если корабли не придут, они все погибнут, и кроме того, ничего не имеет значения. Но если и придут, этим людям все равно не удастся вернуть старые времена. Он бил и бил ногой в металлическую дверь, пока она не задрожала в своей раме.

– Эй, ты, а ну, утихни! – раздался голос.

– Нет. Мне нужна вода. Немедленно открой.

Он пинал дверь до тех пор, пока от напряжения не закружилась голова, пока наконец не заскрипели засовы. Когда дверь открылась, за ней стоял Хейн с пистолетом в руке, а рядом с ним второй проктор. У Хейна все еще был гипс, и рука в гипсе была протянута к Яну, он махал ею у него под носом.

– Ты это сделал и думал, что тебе все пройдет? Нет, ничего у тебя не получилось. Ты приговорен…

– Без слушаний?

– Слушанья были, и они были весьма занятны. Я там присутствовал. – Он хихикнул. – Улики были неопровержимы. За свои преступления ты приговорен к смерти. Так зачем на тебя тратить хорошую воду?

– Вы не смеете, – пробормотал Ян, чувствуя тошноту, и привалился к дверному косяку.

– С тобой все кончено, Кулозик. Ну, что же ты не пресмыкаешься, не просишь меня о помощи? Я мог бы подумать…

Он ткнул пистолетом в лицо Яну. Он отшатнулся, он был слишком слаб, чтобы устоять, соскользнул на пол…

Схватить Хейна за лодыжки, выдернуть их из-под толстяка, обрушить его на второго проктора. Ян обучился грязным приемчикам у учителя каратэ, который превратил это занятие в хобби. А эти люди ничего не знали о хитростях рукопашного боя.

Пистолет был зажат в ладони Хейна, и тот успел нажать на спуск, после чего Ян ногой выбил его в сторону. Раздался один-единственный выстрел, и тут же Хейн завизжал – колено Хейна вонзилось ему в пах. Второй проктор держался не лучше. Удар кулаком по ребрам вышиб воздух из его легких. Пистолет его так и остался в кобуре, а сам он повалился без сознания от бешеных ударов по шее.

Хейн не потерял сознания, но глаза у него остекленели, и он катался в агонии, корчился, рот его округлился от боли. Ян подобрал и его пистолет – а затем крепко пнул его по голове.

– Я хочу, чтобы вы полежали спокойно, – сказал он. Затем затащил безжизненные тела в кладовку и запер их.

Что дальше? На какое-то время он свободен, но бежать отсюда некуда. А свобода нужна больше. Им нужна кукуруза, и поезда должны отправиться в повторный рейс. Но Главы Семей приняли совсем другое решение. Он мог их опередить, но знал, что это ничего не дает. Они обрекли его на смерть от жажды, они наверняка не станут его слушать. Если Хрэдил там нет, он сможет убедить их… Нет, он знал, что это не составляет разницы. И если убить ее, он ничего не выиграет.

Единственной, что может составить разницу, что может спасти его жизнь, а также жизнь всех на этой планете – это коренные перемены. А как их осуществить? Легких ответов не было. Но прежде всего первоочередное. Глоток воды.