Мир на кончиках пальцев (СИ)

Драко покидал астрономическую башню, рассуждая о любви и счастье. Он шёл медленно, каждую новую мысль пропуская через душу в попытке найти ответы на свои многочисленные вопросы. Любовь. Да он и не любил никогда, чтобы делать какие-то выводы и строить теории. Всё, что он знал о любви, было поверхностным и размытым. Спроси его кто-нибудь о важности этого чувства в его жизни, он бы только неоднозначно пожал плечами.

Астория любила Драко все эти годы, а он не догадывался об этом, словно тогда ещё был слеп.

Нет, всё же слепота заключается не в физической неспособности видеть вещи, а в том, что мы не замечаем что-то, что предстаёт перед нами изо дня в день. Если бы Драко раньше не был так близорук и ограничен, он смотрел бы на этот прекрасный мир по-другому. Почему прозрение приходит слишком поздно?

«Цени что имеешь, Драко, и не гонись за призраками прошлого. Открывай для себя эту жизнь каждый день. Пусть день этот скучный и однообразный, всегда можно найти что-то новое, даже в кружке горячего чая, если наслаждаться ароматом чайных листьев и впитывать в себя тепло», — философствовал Драко, шагая по тёмному коридору.

Он уже подошёл к своей комнате, но нащупал пустое пространство вместо закрытой двери, Драко удивился и прежде, чем войти внутрь, прислушался к звукам.

Кто-то плакал и плакал так отчаянно, что стало невыносимо слушать эти частые всхлипывания. Он даже подумал: не сидит ли там несчастная Астория, оплакивая свои чувства? Но только она не знает, где находится его комната.

Драко бесшумно вошёл и замер на пороге, думая, что его уже заметили, но гостья продолжала самозабвенно предаваться рыданиям. Ему очень хотелось узнать, кто же это, и он кашлянул.

Гермиона вырвалась из плена слёз, испугавшись внезапного звука. Она подняла заплаканные глаза и увидела Драко.

— Извини, я сейчас уйду, — смущённо проговорила она, вставая с кресла. — Я просто шла мимо.

«Гермиона», — снова мысленно наслаждался её именем Драко.

— Не уходи, — тихо сказал он, делая шаг ей навстречу, — лучше расскажи, почему ты плакала.

— Я сама виновата в этом, вот и плачу из-за совершённой глупости.

— Гермиона Грейнджер сделала какую-то глупость? Не верю.

— Я же не каменное изваяние, чтобы быть идеальной.

— Каменное изваяние не может быть идеальным, оно не живое, рушится с годами. А причину своих слёз можешь скрывать, конечно, если тебе так легче, — Драко сделал ещё два шага к Гермионе.

— Я сказала Рону, что не люблю его, и он обиделся, — снова едва не плакала она.

— И это всё?

— А что ещё нужно? Я, возможно, потеряла его навсегда.

— Ну, когда говоришь такие слова, они не могут быть восприняты иначе. Конечно, он обиделся, но кто сказал, что ты его потеряла?

Гермиона перестала всхлипывать и серьёзно посмотрела на Драко. То, что он говорил, удивляло. Он утешает её? А Драко, тем временем, сделал последние несколько шагов навстречу к ней и оказался очень близко.

— Может быть, ты обрела что-то новое? — прошептал он, склонившись над её лицом.

Дыхание Гермионы участилось, и она сбивчиво выдыхала, отчего пряди волос, спавшие на лоб Драко, раскачивались и били его по глазам.

— Что, например? — спросила она, тоже переходя на шёпот.

— Тебе больше незачем врать ему и притворяться, что любишь, ты теперь вольна делать то, что захочешь сама.

— А чего я хочу?

— Возможно, того же, чего и я?

Любовь. Возможно, пришло время её познать и убедиться в том, каким могуществом она обладает?

Драко чувствовал — он сам не мог понять как, — что Гермиона сгорает от нетерпения и ждёт, когда он её поцелует, но он специально не делал этого, дразня её своим жарким шёпотом и растягивая удовольствие. Он наслаждался её сбитым дыханием, слушал, как она касается кончиками пальцев ворота мантии, и ждал, он ждал, когда она сама его поцелует.

Драко долго не хотел себе признаваться, но он уже давно ждал этого поцелуя. Всё, что было между ними, не может не закончиться поцелуем, как в девичьих романах, и он вот-вот почувствует тепло её губ. Драко оказался прав, и Гермиона сама потянулась к нему. Она сначала осторожно поцеловала его верхнюю губу, словно бы боялась обжечься, едва коснувшись её, а потом, не почувствовав ответа, остановилась и замерла. Драко победно усмехнулся и обнял её, не отпуская от себя, хотя Гермиона даже не пыталась вырваться. Теперь она решила его подразнить, и, как только он наклонился к её губам, она закрыла ладонью рот. Драко поцеловал её пальцы.

Это могло бы продолжаться бесконечно, но Драко осторожно убрал её руку и поцеловал в такие трепетные губы. Гермиона ответила на поцелуй и обняла его, сжимая в руке его платиновые волосы.

В тусклом свете свечей терялись чёткие очертания, и сонная обстановка навевала соответствующие мысли. В больничном крыле находилось три человека, два из которых твёрдо стояли на каменном полу, а третий лежал на кровати и держался здоровой рукой за сердце. Мадам Помфри наполнила кубок желтоватой жидкостью и протянула его Дамблдору.

— Не стоит так экспериментировать со своим здоровьем, профессор, вам уже не пятнадцать