Мир на краю бездны. От глобального кризиса к мировой войне. 1929-1941 годы

Переводчики не поспевали за бурной дискуссией, и Гитлер не мог вникать во все ее детали. За него сражался полиглот Муссолини. Но это было не так важно — Гитлер отвергал любые попытки выклянчить послабления чехам. Когда Чемберлен попытался заступиться за «священное право собственности», он задал вопрос: «Значит ли это, что фермеров вышлют, а их скот оставят?» Тогда Гитлер закричал: «Наше время слишком дорого, чтобы тратить его на такие мелочи!» [495]

Чехословацких представителей пустили только в соседнюю с переговорами комнату. Таким образом, Чехословакия была низведена до положения страны, потерпевшей военное поражение от победоносной коалиции, заседавшей в основном зале. Чехословацкому послу показали проект соглашения вечером, его протест был решительно отклонен. Помощник Чемберлена предупредил чехов: отклонение соглашения будет означать, что Чехословакии придется решать свои проблемы с Германией один на один. В ночь на 30 сентября Гитлер, Чемберлен, Муссолини и Даладье поставили свои подписи под соглашением.

1-10 октября немецкие войска должны были занять обширные территории, превышавшие по размерам Судеты. Чехословакия несла ответственность за сохранность сооружений и имущества, которое оставалось немцам. Международная комиссия, в которую пустили и представителей Чехословакии, должна была решать все спорные проблемы и затем провести референдумы в районах со смешанным населением — жители сами должны были определить, кому они будут принадлежать. Такое право не давалось больше никому в Европе. Впрочем, судетским чехам этого права тоже в итоге не предоставили. Комиссия решала все проблемы в пользу Гитлера, референдумы отменили 13 октября — все смешанные территории были переданы Германии. Лишь бы не было войны. Британия и Франция обещали гарантировать новые границы Чехословакии, когда будут удовлетворены претензии также Венгрии и Польши. «Поджигатель войны» неуступчивый Бенеш должен был уйти с поста, а словаки — получить широкую автономию. Само государство стало теперь писаться через дефис: «Чехо-Словакия».

После подписания Мюнхенского соглашения Чемберлен и Даладье вызвали представителей расчленяемой страны. Чехословацкий посол в Великобритании Масарик вспоминал: «Атмосфера была гнетущей, вот-вот должны были зачитать приговор. Французы нервничали, заботясь о сохранении собственного престижа. Господин Чемберлен в длинной вступительной речи ссылался на соглашение, а затем вручил его текст доктору Мастны… Господин Чемберлен все время зевал, даже не пытаясь прикрывать рот. Я спросил Даладье и Леже, ожидают ли они какого-либо ответа от нашего правительства или заявления по поводу соглашения… Леже объяснил…, что ответа не требуется, что план принят, и что нашему правительству необходимо в этот же день, самое позднее в три часа дня, прислать своего представителя в Берлин…, чтобы уточнить детали, связанные с эвакуацией из первой зоны… Господин Чемберлен не скрывал скуки. Нам передали вторую карту с небольшими поправками. После этого с нами было покончено, и мы могли удалиться» [496].

Чемберлен не отказал себе в удовольствии еще раз побеседовать с Гитлером, предложив ему дальнейшее развитие мюнхенской дипломатии для решения оставшихся в Европе кризисов и проблем, включая проблему Испании и… России. Гитлер подписал предложенное Чемберленом коммюнике, в котором определялось, «что метод консультаций стал методом, принятым для рассмотрения всех других вопросов, которые могут касаться наших двух стран», что позволит «содействовать обеспечению мира в Европе» [497]. На очереди были Польша, Румыния и Литва.

Предложенный Муссолини еще в 1933 г. Пакт четырех стал реальностью. Европейские весы склонились в крайне правое положение. Элитаризм либералов соединился с нацистскими национально-авторитарными принципами.

На родине Чемберлена встречала восторженная толпа лондонцев, исполнявшая хвалебную песнь «Потому что он прекрасный парень» в честь «старого доброго Нэвила». «Прекрасный парень» взмахнул текстом совместного заявления с Гитлером и произнес историческую фразу: «Вот уже второй раз в нашей истории из Германии на Даунинг-стрит вернулся почетный мир. Я верю, что этот мир продлится в течении всей нашей жизни» [498]. Чемберлен явно поторопился сравнить свой мир с победой в Первой мировой войне. До начала Второй мировой войны оставалось меньше года.

Комментируя Мюнхенское соглашение, антагонист Чемберлена в правящей консервативной партии и его будущий преемник У. Черчилль писал позднее: «Нет никакой заслуги в том, чтобы оттянуть войну на год, если через год война будет гораздо тяжелее и ее труднее будет выиграть… Решение французского правительства покинуть на произвол судьбы своего верного союзника Чехословакию было печальной ошибкой, имевшей печальные последствия… Мы вынуждены с прискорбием констатировать, что английское правительство не только дало свое согласие, но и толкало французское правительство на роковой путь» [499].