Мир на краю пропасти: предвоенные хроники. Документальная реконструкция дипломатической борьбы 1937—1941 гг.

Идем. У Молотова уже были Маленков, Ворошилов, Берия. Мы их застали за беседой. Берия сказал, что необходимо создать Государственный Комитет Обороны, которому отдать всю полноту власти в стране. Передать ему функции правительства, Верховного Совета и ЦК партии. Мы с Вознесенским с этим согласились. Договорились во главе ГКО поставить Сталина, об остальном составе ГКО не говорили. Мы считали, что в имени Сталина настолько большая сила в сознании, чувствах и вере народа, что это облегчит мобилизацию и руководство всеми военными действиями. Решили поехать к нему. Он был на даче.

Молотов, правда, сказал, что у Сталина такая прострация, что он ничем не интересуется, потерял инициативу, находится в плохом состоянии. Тогда Вознесенский, воодушевленный всем услышанным, сказал: «Вячеслав, иди вперед, мы – за тобой пойдем». Это имело тот смысл, что если Сталин будет себя так же вести и дальше, то Молотов должен вести нас, и мы за ним пойдем. Другие члены Политбюро никаких подобных высказываний не делали и на заявление Вознесенского не обратили внимания. У нас была уверенность в том, что мы можем сражаться по-настоящему. Однако это пока не так легко будет. Никакого утешительного настроения у нас не было. Но Вознесенский был особенно возбужден.

Приехали на дачу к Сталину. Застали его в малой столовой в кресле. Он вопросительно смотрит на нас и спрашивает: зачем пришли? Вид у него был спокойный, но какой-то странный, не менее странным был и заданный им вопрос. Ведь, по сути дела, он должен был нас созвать.

Молотов от имени нас сказал, что нужно сконцентрировать власть, чтобы быстро все решалось, чтобы страну поставить на ноги. Во главе такого органа должен быть Сталин.

Сталин посмотрел удивленно, никаких возражений не высказал. Хорошо, говорит.

Тогда Берия сказал, что нужно назначить пять членов Государственного Комитета Обороны. Вы, товарищ Сталин, будете во главе, затем Молотов, Ворошилов, Маленков и я (Берия).

Сталин заметил: тогда надо включить и Микояна и Вознесенского. Всего семь человек.

Берия снова говорит: товарищ Сталин, если все мы будем заниматься в ГКО, то кто же будет работать в правительстве и Госплане. Вознесенский выступил против предложения Берии и предложил, чтобы в составе ГКО было семь человек с учетом назначенных Сталиным. Другие на эту тему не высказывались.

Впоследствии выяснилось, что до моего прихода в кабинет Молотова Берия устроил так, что Молотов, Ворошилов и он (Берия) согласовали между собой это предложение и поручили Берия внести его на рассмотрение Сталина. Я был возбужден, что мы теряем время, поскольку вопрос касался и моей кандидатуры. Считал спор неуместным. Знал, что как член Политбюро и правительства буду нести все равно большие обязанности.

Я сказал – пусть в ГКО будет пять человек. Что же касается меня, то кроме тех функций, которые я исполняю, дайте мне обязанности военного времени в тех областях, в которых я сильнее других. Я прошу назначить меня особо уполномоченным ГКО со всеми правами ГКО в области снабжения фронта продовольствием, вещевым довольствием и горючим. Так и решили.

Вознесенский просил дать ему руководство производством вооружения и боеприпасов, что также было принято. Руководство по производству танков было возложено на Молотова, а авиационная промышленность и вообще дела авиации – на Малышева. За Берия была оставлена охрана порядка внутри страны и борьба с дезертирством.

В этот же день было принято постановление о создании Государственного Комитета Обороны во главе со Сталиным, а 1 июля оно было опубликовано в газетах.

Вскоре Сталин пришел в полную форму, пользовался нашим доверием и поддержкой.

3 июля Сталин выступил по радио с обращением к советскому народу.

Последующее показало, что Сталин успешно выполнял свои обязанности председателя ГКО, секретаря ЦК, председателя СНК, а затем и Верховного главнокомандующего.

С первого дня войны стала сказываться наша плохая подготовка к ней. Примеров этого известно немало. Скажу лишь об одном из них. Неожиданно, через месяц после начала войны, у нас не стало хватать винтовок. Стали отбирать их у милиции, у охраны складов, по городам и селам для нужд фронта. Как это могло случиться? Ведь у нас было достаточное количество винтовок для обеспечения всей армии. Оказалось, что часть дивизий была сформирована по норме мирного времени. Винтовки же для обеспечения дивизий по нормам военного времени хранились в этих дивизиях, а они находились близко к границе. Когда немцы прорвали фронт и стали наступать, оружие оказалось или в окружении, или было захвачено немцами. В результате прибывавшие на фронт резервисты оказались без винтовок».

30 июня 1941 года

Москва. Постановление Президиума ВС СССР, СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 30 июня 1941 года «О создании Государственного Комитета Обороны».