Мир-на-Оси

На этот раз взгляд, что бросил Чипизудов на фантаста, оказался настолько пронзительным и откровенным, что Фанфанов невольно поежился. Гиньоль предупредил его, что руководитель кабинета Бургомистра является давним и преданным поклонником его творчества, но все же это было несколько не то, к чему привык Кимер. Говоря совсем уж честно и откровенно, опыт общения с поклонниками у Кимера был невелик. Большим, чего он удостоился от одного из них, была бутылка дешевого пива и пожелание кончать валять дурака и написать наконец-то что-нибудь стоящее. Но такое положение дел Фанфанова вполне устраивало. Поэтому фантасту трудно было даже представить, чем могло закончиться его хождение во власть. Власть – она ведь такая нестабильная. И к тому же – непредсказуемая. Нет, правда, Фанфанов вовсе не хотел быть обласканным властью. Но и от обещанной ему Национальной литературной премии отказываться не собирался. Во всяком случае, не просто так.

Со столика, стоявшего неподалеку, Чипизудов взял три светло-коричневые кожаные папки и вручил их гостям. В правом нижнем углу на обложке папки был вытеснен золотом контур ратуши. Внутри папки оказались пусты.

– Что это? – Гиньоль недоуменно посмотрел на руководителя кабинета.

– Так полагается.

– Зачем?

Гиньоль взял папку за угол и взмахнул ею так, будто собирался зашвырнуть куда подальше.

Чипизудов сжал губы, как будто у него вдруг заболели все зубы.

– Вам не все равно?

– Если бы было все равно, то я бы и не спрашивал, – улыбнулся Гиньоль. – А так, мне интересно.

– Этого требует процедура.

– Какая еще процедура?

– Процедура встречи с Бургомистром.

– Серьезно?

– Я специально пригласил вас пораньше, чтобы поговорить о процедуре.

– А я думал… – Гиньоль вскинул брови и взглядом указал на Фанфанова.

Вальяжное лицо Чипизудова обиженно вытянулось. Зрелище было то еще! Руководитель кабинета на самом деле боялся, что его секрет – тайная любовь к книгам Фанфанова – будет раскрыт! Гиньоль даже и не догадывался, что у него на руках не просто еще один козырь, а джокер!

– Что вас не устраивает, господин Гиньоль?

– Да расслабьтесь вы, Климент Ефремович. – Гиньоль дружески, но без панибратства, хлопнул руководителя кабинета по плечу. – Все в порядке. Мы вас не подведем.

– Отлично. – Чипизудов протянул Гиньолю белую пластмассовую авторучку, на которой, красным по белому, было написано «Городской Совет».

– Этого тоже требует процедура?

– Именно.

Гиньоль сунул авторучку в карман.

– А можно моим телохранителям тоже по авторучке? – спросил Гиньоль. – В качестве сувениров.

– Нет, – отрезал Чипизудов.

– Процедура этого не требует, – с пониманием кивнул Гиньоль.

– Процедура этого не допускает, – уточнил Чипизудов. И вручил по авторучке Кимеру и Кларе. – Ваши телохранители, господин Гиньоль, останутся здесь, – он указал на небольшой полукруглый альков в стене зала. Там стоял круглый мозаичный столик и два обитых голубым атласом кресла на изогнутых ножках. – Им будет подан чай, кофе и легкие закуски.

– Ждите меня здесь, ребята, – кивнул ограм Гиньоль. – И не стесняйтесь, требуйте добавки! Выпивка и закуска за счет Бургомистра!

Довольные таким поворотом событий, огры направились в альков. А гости с папками под мышками последовали за руководителем кабинета.

Сначала они поднялись по широкой мраморной лестнице, застланной темно-синей ковровой дорожкой. Затем пересекли Зеркальный холл (стены в нем действительно были зеркальные), прошли по Зеленой галерее (которая на самом деле оказалась синей), свернули в Коридор Свиней (название историческое, не имеющее никакого отношения к нынешнему составу Городского Совета), повернули направо, налево, еще раз направо и вышли в Зал Пяти Дверей (когда-то здесь действительно было пять дверей, но одну из них заколотили за ненадобностью, так что осталось всего четыре; но не менять же из-за такой мелочи историческое название!). По стенам зала были развешаны портреты всех шестидесяти двух Бургомистров. Все лица, как одно, достойные. Все картины в дорогих золоченых рамах. Даже полный профан в живописи не мог не узнать расчетливые и точные мазки кистей Сарафанова, Ухова или Стамескина. Что ни мазок – то купюра в сто грантов. Ну, в крайнем случае, пятьдесят.

К несчастью, у гостей не было времени любоваться шедеврами живописи – их ждал ныне живой и здравствующий Бургомистр. На встречу с которым, судя по нервно подергивающейся левой брови руководителя кабинета, опаздывали они уже катастрофически.

Чипизудов распахнул перед гостями тяжелую резную дверь с золотой ручкой и жестом пригласил войти.