Мир-на-Оси

Мара почти сразу свернула с главной улицы, носившей имя Наставника Хакуина, в крошечный, почти незаметный проулок между разукрашенной аляпистыми розовыми цветами кондитерской мамаши Мопассан «Пышка» и выдержанным в строгих готических тонах похоронным бюро Банди и сыновей «Мертв по прибытии». В безымянный сей проулок мало кто заглядывал, зато все, проходившие мимо, кидали в него мусор. Повсюду валялись обрывки газет, скомканные целлофановые пакеты, обертки от шоколадок и мороженого. Да к тому же стоял ядреный запах соленых огурцов трехлетней выдержки. В проулок не выходило ни одно окно, но двери временами встречались. Крепко сколоченные, обитые железными полосами двери. Что могло скрываться за такой дверью? Да, в общем, все что угодно. Не забывайте, что дело происходило в Холопени. Где, в принципе, можно ожидать всего. Вплоть до встречи с самим Сальвадором Дали.

Миновав с десяток наглухо запертых дверей, Мара остановилась возле той, что была ей нужна, и тихонько постучалась. С минуту за дверью царила тишина. Затем истошно заскрипел похоже, что очень старый, ржавый засов. Дверь приоткрылась самую малость. В образовавшуюся щель виден был только большой желтый глаз, казалось, светящийся во мраке.

– Я к почтенному Кроули, – тихо произнесла Мара.

– Вам назначено? – так же тихо спросило желтоглазое существо.

Голос у него был странный. Не мужской и не женский. Не старый и не молодой. Не злой, не добрый, не подозрительный. Вообще – никакой. Словно и не голос это был вовсе, а снова проскрипел тот же самый ржавый засов.

– Я по неотложному делу, – ответила Мара.

– Насколько неотложному?

– Настолько, что я приехала в Холопень за два часа до темной стороны додекаэдра.

– Холопень – хорошее место.

– Я не утверждала обратного.

– Но мне показалось…

– Мы будем говорить или дело делать?

– Вот, все вы так… Все…

Продолжая что-то бормотать себе под нос, если, конечно, у него был нос, желтоглазое существо приоткрыло дверь чуть шире и отступило во мрак.

Мара безбоязненно шагнула через порог. Ей и прежде доводилось бывать в этом доме. Не часто, но доводилось. Место было не из тех, куда ходят просто так, чтобы время скоротать. Сюда приходят, только когда уже припрет. По-настоящему, серьезно припрет. А иначе здесь и делать нечего.

В прихожей было темно и тихо. Как в могиле. Но пахло почему-то горчицей и розмарином. По прошлым своим визитам Мара знала, что темнота эта обманчивая. Нужно было только выждать какое-то время, дать глазам привыкнуть. И тогда станет ясно, что темнота эта вовсе и не темнота даже, а сероватый полумрак, подсвеченный тусклыми, направленными в потолок светильниками. Хозяева дома не любили яркий свет.

Первым, что увидела Мара, когда темнота начала редеть, было то самое желтоглазое существо, что открыло ей дверь. Существо было ростом под два метра. Но, даже видя его в полный рост, невозможно было понять, что оно собой представляет. От шеи и до пят оно было завернуто в серое бесформенное покрывало, полностью скрывающее очертания его фигуры. Голова же была плотно замотана красным платком. Так что был виден лишь один желтый, хищно прищуренный глаз. Свисающие на плечи кисти наводили на мысль, что, может быть, и не платок это был вовсе на голове у безымянного желтоглазого существа, а стяг поверженной армии. Но кому до этого было дело? А если кому и было, тот молчал. Желтоглазое вовсе не казалось опасным. Но и злить его при этом как-то не хотелось. Кто знает, как оно отреагирует на простой, казалось бы, вопрос – что за знамя у вас на голове?

– Дождь не собирается? – спросило желтоглазое у Мары.

– Нет, – ответила шенгенка, ничуть не удивившись такому вопросу.

– Уже неделя, как дождя не было, – недовольно проскрипело желтоглазое.

И, ворча, потопало в глубь помещения, волоча за собой длинный подол серой хламиды.

Мара пошла следом. Она знала, что никакого официального приглашения от желтоглазого не последует. Даже взмаха руки или кивка от него не дождешься. Желтоглазое так и будет семенить, путаясь ногами в одежде, что-то бубнить, будто разговаривая само с собой и не замечая, следует за ним кто или нет. А может быть, только делая вид, что ему это безразлично. Что можно знать о повадках существа, у которого даже названия не было? Может быть, его и вовсе не существовало? Мара слыхала про подобные штучки, но никогда не задумывалась над ними всерьез. По ее разумению, в существовании существа, которое на самом деле не существует, не было никакого существенного смысла. А ежели так, то чего ж об этом думать?