Мир на пике – Мир в пике

Алексей Анпилогов Мир на пике – Мир в пике

Пролог О «конце света» писать легко

«Конец света», безусловно, наступит. Это закономерный итог наших вечных проблем с воспитанием детей, с постройкой нового дома или с посадкой очередной плантации многолетних насаждений. Точно так же, рано или поздно (а лучше – и очень поздно), у любого человека возникают вопросы с пузом, с тещей или с печенью, которые являются органическим дополнением к маленьким радостям от воспитанного сына, построенного дома или посаженного дерева.

В конце же этого многотрудного и интересного пути любого из читателей пока, к сожалению, ждет персональный «конец света». Биологическая смерть.

Такими нас создала природа, такими мы рождаемся на Божий свет. Наши младшие братья – бактерии и простейшие, лишены этой магической двойственности рождения и смерти, по сути дела, они бессмертны. Каждое деление бактерий порождает лишь две неотличимые от предка копии начальной клетки, без всякого ненужного разделения на «пап» и «мам».

Высшие же существа (тут слово «высшие» употреблено лишь в биологическом смысле) лишены этой примитивной и ни к чему не обязывающей череды вечного воспроизводства своих точных копий. Мы – к счастью или к сожалению – вынуждены рождаться, расти, влюбляться, производить отличное от нас самих потомство и в конце своего жизненного пути умирать.

Non omnis moriar?![1]

Многие великие умы человечества пытались дать ответ на этот непростой вопрос: «Почему же мы все когда-нибудь умрем?». Все великие и малые религии, все мистические и философские доктрины, многие идеологические программы и художественные произведения так или иначе затрагивали этот вопрос: «Почему?». И, осознав всю тщетность и бессмысленность прямого обсуждения фатума или неизбежности, переводили его в гораздо более понятную плоскость «Зачем? (я живу)» или «Для чего? (я умираю)». Отсюда и возникал весь спектр ответов «За Бога», «За Веру, Царя и Отечество», «За Родину! За Сталина!» и еще сотня других вариантов – в зависимости от конкретных обстоятельств и от исторического окружения, в котором находился тот или иной социум.

Точно так же, как вопрос личной смерти интересует всех и каждого, так всегда не менее интересен всем думающим людям и вопрос жизни или смерти того государства и общества, которое незримо окружает любого из нас. Ведь человек, по сути, существо социальное, и реальные истории реальных Робинзонов всегда оказывались гораздо более печальными, нежели идиллическая картинка, нарисованная гениальным Даниелем Дефо.

Исходя из выше перечисленных фактов, книги о глобальном «конце света» всегда пользовались, пользуются и, наверное, будут пользоваться неизменным успехом. Неизвестный автор «Апокалипсиса Иоанна» и известный всем автор «Империализма как высшей стадии капитализма» лишь описывали современный им мир со всеми его пороками и недостатками, но в итоге написали вечные бестселлеры (как мы потом назовем их труды), которые многие позднейшие читатели этих произведений с удовольствием растащат на цитаты, эпиграфы и пророчества.

Еще проще снять фильм или написать художественный текст о «конце света». Наводнения, землетрясения, атомная война, кишки и кровища бурной рекой, толпы беженцев и тучи вулканического пепла, застилающего солнце. В конце фильма, конечно же, должен быть хеппи-энд, в котором Главный Герой на фоне разрушенного Нью-Йорка (это уже в чем-то современный канон – «Нью-Йорк должен быть разрушен!») нежно обнимает своих выживших родственников передними щупальцами. Родственники, понятное дело, – это его жена и дети. Причем детей обязательно трое, и все трое – разного пола.

«Конец света» теперь описывается уже практически стандартно и стереотипно и может быть втиснут в некий сухой документ наподобие советского ГОСТа. Этот ГОСТ будет с обязательным «введением» (где нам вкратце расскажут, где вся эта напасть, готовая сожрать мир, зародилась), «с составом» (где нам покажут мирную и спокойную жизнь главных героев), с «рецептом приготовления» (где нам, собственно, показывают или рассказывают об увлекательном процессе Апокалипсиса, Армагеддона или Рагнарека) и с безусловными «методами контроля качества продукции» («Мир разрушен? – да/нет». «Да!». «Завершение программы работ. Хеппи-энд»).

На деле же, в реальной жизни, ситуация с «концом света» обстоит отнюдь не столь определенно и не столь естественно, как это описано у Святого Иоанна, Владимира Ильича Ленина или у Джеймса нашего Камерона в его классическом, теперь уже, «Титанике».

«Конец света» приходит к нам буднично, постепенно и каждый день. Нет Вавилонской блудницы, не слышно Ангела Вострубившего, не видно на небе Джаггернаута, и даже Всадники Апокалипсиса если и скачут по нашим улицам то, сволочи, делают это как-то уж очень постепенно и незаметно.