Мир Налы

Осознав, что начался очередной бесконечный подъем в гору, я чуть не разрыдался. Ветер, не сдаваясь, дул в лицо, но теперь его порывы были по-настоящему штормовыми. Снова и снова ветер пытался выбить меня из седла, и в одно мгновение я действительно чуть не свалился. От греха подальше я спешился, но подъем в гору от этого легче не стал. Пригнув голову, я изо всех сил толкал велосипед вперед, стараясь следить, чтобы его не мотало из стороны в сторону. Ну все, с меня хватит! Я попробовал поймать попутку, но через пару минут осознал, что все мои попытки будут тщетны. Скорее всего, меня просто не заметят. А если и заметят, то на таком опасном участке дороги вряд ли остановятся.

От затеи с попуткой я отказался. Делать нечего, ползем дальше. Ближайший город, Бар, находился километрах в десяти, не меньше. Аппетиты мне пришлось поумерить: с такой погодой албанской границы не видать как своих ушей! Дело принимало серьезный оборот. На затишье рассчитывать не приходилось. Нала в своем уютном гнездышке спала, как младенец, и это не могло не радовать.

С трассы пришлось съехать. Продолжил я только после полудня. На расстояние, которое я планировал преодолеть за два часа, ушло целых пять. К тому времени, когда я достиг города, сил во мне не осталось совсем. Я промок и продрог до костей. Решив, что страданий с меня достаточно, я снял номер в гостинице. Никогда я еще не испытывал такого блаженства, какое испытал, очутившись в теплой и сухой комнате. Я высушил Налу полотенцем, снял мокрые вещи и залез под горячий душ. Просто бесподобно!

Постирав одежду, я развесил ее на батарее и забрался под одеяло. Эту ночь, оставив ревущий ветер и хлеставший дождь за окном, мы провели в тепле, крепко прижимаясь друг к другу. Нала вызывала у меня беспокойство: она вела себя как-то тревожно и покашливала. «И зачем я повез ее в такую непогоду?» – сокрушался я, чувствуя себя подлецом.

Дождь к утру не прекратился, но, по крайней мере, это был уже не ливень. Пообещав себе наверстать километраж после обеда, рисковать я не стал. Понадеялся, что ко второй половине дня мы оклемаемся и в дорогу отправимся в совершенно другом настроении. Конечно же, в очередной раз я выдавал желаемое за действительное.

Больше всего на свете Нала любила устроить возню. Обычно я дразнил ее рукой, а она прыгала, пытаясь меня тяпнуть. Убрать руку успевал я не всегда, и тогда Нала намертво впивалась мне в какой-нибудь палец. Отцепить ее было нелегко, как, впрочем, и заживить потом глубокие ранки. Иногда возня перерастала в шутливую потасовку. Бывало, она распустится до невозможности, а я как подхвачу да как брошу ее на кровать – разумеется, со всеми предосторожностями!

Из-за той авантюры с грозой я чувствовал себя кругом виноватым. Чтобы приглушить голос совести, я позволил Нале всласть порезвиться. Вскоре, устроив в постели возню, мы вовсю веселились. Раздухарившись, Нала вдруг скакнула на прикроватный столик.

Все бы ничего, пускай себе прыгает! – но там заряжался телефон. Страшно представить мое лицо в тот миг, когда я осознал свою ошибку! Если бы это было сценой из фильма, то кадры, на которых я, протягивая руки, с отчаянным криком лечу к телефону, обязательно засняли бы в режиме замедленной съемки. А телефон, качающийся на краю столика, непременно сняли бы крупным планом. Вот кончики моих пальцев показались в кадре, и телефон полетел вниз. И он действительно упал. Прямо на каменный пол. И разбился. Громкий хруст не оставлял никакой надежды.

Я поднял телефон. Экран вдребезги. Зажал кнопку питания – не включается.

– Черт возьми! – воскликнул я. – Какой же я все-таки идиот!

«Нала тут ни при чем. Целиком и полностью моя ошибка! – распекал я себя. – Кто же оставляет телефон без присмотра, когда в доме ребенок!»

Я вышел к стойке регистрации, и хозяин сразу насторожился: наверное, на мне лица не было.

– Все в порядке?

В ответ я показал телефон и прибавил:

– Вдребезги.

Он поднял руку с таким видом, что сейчас все решит.

– Подождите, – сказал хозяин, набирая чей-то номер. – Быть может, я помогу.

Спустя двадцать минут я стоял в мастерской его сына.

– И стекло, и дисплей разбиты, – диагностировал он. – Оставляйте, через пару часов заменю.

К вечеру, заплатив двести фунтов, я получил телефон обратно – хотя запросто мог лишиться и большей суммы! Я прикинул в уме свои последние траты: на счету оставалось шесть или семь сотен фунтов.

– Похоже, я усвоил еще один урок, – вернувшись в номер, сообщил я Нале. – Рядом с телефоном лучше не куролесить.

Наутро мы отправились к албанской границе.

Накануне я много думал, как же мы будем ее пересекать. Боялся я до чертиков! Переживал еще сильнее, чем в Боснии. Хотя Албания, до недавнего времени поддерживавшая коммунистический строй, к европейским туристам стала относиться дружелюбней, чудес на границе я не ждал.

Я решил действовать по тому же принципу, что и прежде. В нескольких километрах от пограничного поста я остановился и приласкал Налу. Я чувствовал, что в последние деньки ей пришлось несладко – столько всего мы пережили!