Мир одного дня: Распад

Фармер Филип Жозе Распад

ПРЕДИСЛОВИЕ — ОНО ЖЕ И ЭПИЛОГ — ДОЧЕРИ КЭРДА — АРИЭЛЬ

Отец обычно представлял меня так: «Моя дочь — историк». Джефферсон Сервантес Кэрд никогда и не помышлял о том, что однажды он сделается известнейшим персонажем видеокниг и станет в один ряд с Робином Гудом, Вильгельмом Теллем [в швейцарской легенде времен борьбы против австрийского господства (XIV в.) — меткий стрелок из лука; наместник Гесслер принудил его сбить стрелой яблоко с головы сына; сделав это, Телль застрелил Гесслера, что было сигналом к восстанию], Джорджем Вашингтоном и многими другими вымышленными, полувыдуманными и совершенно реальными героями легенд и историческими личностями. Тем более не мог он предположить, что его дочь займется изучением жизни отца.

Зачем же мне, его дочери, делать это? Разве мне не известно о нем все? Разве все факты его биографии — от рождения до сегодняшнего дня — не ведомы мне как свои пять пальцев?

Увы. Во-первых, после окончания университета я редко видела отца. И, главное, я знала не более кого-либо другого, что у него не одна, а много жизней.

Все, что отцу было известно о его раннем детстве, оказалось неправдой. Истину унесли с собою в могилу его родители. Отец оставался в неведении, хотя явь могла быть недосягаемо упрятана в глубинах его памяти.

А вот еще кое-что об отце. Это не могло случиться ранее середины первого столетия Новой Эры — того, что предки именовали 21-м веком нашей эры (старый стиль) — и что действительно произошло на пару тысячелетий позднее.

Две тысячи облет — вот так. Термин этот не используется уже ни в официальных летоисчислениях, ни в разговорной практике. Не существует более различия между обвременем и субвременем.

Мы обратились к древней системе исчисления времени. Все возвернулось, да вот только содержание понятий теперь — иное.

В стародавнюю пору, именовавшуюся нами Новой Эрой, мы росли в Мире Дней. Он становился привычным, едва делался осознаваемым нами. И он казался незыблемо естественным.

Теперь же школьников учат: Мир Дней — это стоунеры для людей, деление живущих на семь групп, и это различие между обвременем и субвременем. Для детей Мир Дней — всего лишь занимательная история. Дети везде и во все времена остаются детьми.

Однако ж этот прошлый, неведомый мир, должно быть, казался им столь же диковинным, сколь необычным представлялся мне период до Мира Новой Эры, когда ребенком была я. Теперь же, когда мне физиологически пятьдесят, а в действительности триста пятьдесят лет, если исчислять их по обращению Земли вокруг Солнца, эпоха после Новой Эры глубоко удивляет меня.

Тогда учили, что мир-де разделен по национальным признакам, что существует множество государств — каждое со своим правительством. После длительной кровавой борьбы образовалось Мировое правительство. Даже несмотря на огромные людские потери в этих войнах, планету населяло восемь миллиардов человек, через последующее столетие (обвремя) — десять, а возможно, и одиннадцать. Планета задыхалась, загрязнение природы и уничтожение лесов наступали на все живое.

К счастью, практическое применение получило изобретение, названное стоунером. Способ временного прекращения молекулярного движения в живом организме с помощью приложения электрической энергии во многом кардинально изменил к лучшему общество да и лицо всей Земли. Но не во всех отношениях.

Все население делилось на семь, и каждой седьмой части означено было жить один определенный день в неделю. Остальные шесть дней людям надлежало проводить в стоунерах в состоянии, схожем с временным прекращением жизненных функций, хотя в действительности они не прерывались. Они как бы замораживались.

К примеру, людям Вторника следовало войти в эти гробоподобные контейнеры не позднее полуночи. Граждане Вторника окаменевали «стоунировались», а затем люди Среды, наоборот, «размораживались». И так далее. В следующий Вторник граждане этого дня подвергнутся «разокаменению» и продолжат прерванную жизнь. Что и требовалось.

Ежедневно лишь 1,1 миллиарда человек будет использовать пищевые и водные ресурсы и производить соответствующий объем отходов.

Но и восьмимиллиардное население было слишком велико. Мировое правительство приняло неотвратимые меры контроля рождаемости; население стало сокращаться, стремясь к оптимуму, который, как полагало правительство, позволит планете сохранять природное равновесие. Даже в наши дни, несмотря на множество свобод, родители помнят, что им нельзя иметь более двух детей, пока правительство, хотя бы на время, не поднимет «планку» в том или ином районе Земли. В любом случае трое детей — это предел.