Мир одного дня (сборник)

Уолленквист дал полоске команду подавать информацию помедленнее. Через несколько секунд Кэрд сказал:

— Стоп! Аллергия на моллюсков? Но правоверные евреи не едят моллюсков!

— Ага! — воскликнул майор, как человек, которого только что осенило. — Не едят, точно, а он вот ест. То есть ел. Один раз. После этого у него возникли головокружение и сыпь. Вот, видишь? Он решил, что это Бог его наказал.

— Никто не совершенен, — сказал Кэрд.

— Но все-таки человечество идет к совершенству!

«Как же, — подумал Кэрд. — На будущий год мы соберемся в Иерусалиме. Второе пришествие Христа может произойти с минуты на минуту. Пролетариат возьмет власть в свои руки, и государство постепенно отомрет».

— Как видишь, — сказал Уолленквист, — он был образцовым гражданином, если не считать его религиозности. — А потом вдруг раз! — Майор вскинул руки. — Испарился! Не вышел вчера из своего каменатора. Его коллеги по университету Иешива, конечно, забеспокоились — семьи у него нет, — открыли цилиндр, а он пустой. Ни записки, ничего, что объяснило бы случившееся. — Майор наклонился к Кэрду: — Это значит, что он во вторнике. В это самое время!

Кэрд встал со стула и начал шагать взад-вперед.

— Янкев Гриль. Я знаю этого человека.

— Знаешь? Но ведь…

— Вы не до конца прочли его досье. Он играет в шахматы с другими днями — по записи. Я — один из его противников. Я знал его только по имени и сейчас, разумеется, впервые увидел его. Но я — чемпион Манхэттена и завоевал седьмое место в мировом чемпионате вторника, а во вседневном чемпионате занял двенадцатое место. А Гриль занял одиннадцатое.

— Правда? Я сам-то в шахматах не очень. По мне, рыбалка лучше. Но все равно я горжусь, что ты чемпион, хотя бы и по шахматам. Все управление тобой гордится.

Он приблизился к Кэрду, но тот повернулся и отошел. Отойдя от майора как можно дальше, Кэрд снова повернулся к нему:

— Вы что-же, хотите дать мне темпоральный паспорт?

Майор упорно приближался.

— О нет. В этом нет нужды. И слишком большая волокита. Раз ты о нем кое-что знаешь, играл с ним в шахматы, вот и поищи его сегодня. Посвяти этому побольше своего времени.

— Ну, либо он просто перешел в наш день, либо будет нарушать все дни подряд. Только зачем это ему? Найти мотив — значит найти преступника.

— Превосходно, — сказал майор, потирая руки. — Я умею подбирать кадры.

Кэрд ускользнул от Уолленквиста, подошедшего нос к носу.

— А можно будет получить разрешение на допрос по записи его понедельничных коллег?

— Я подам просьбу, но пройдет какое-то время, пока мы получим ответ.

Слова «подам просьбу» напомнили Кэрду о требовании Озмы.

— Я немедленно возьмусь за это дело, майор, — сказал он, направившись к двери. — Если только у вас для меня больше ничего нет.

— Черт возьми, дорогуша, не могу же я говорить тебе в затылок!

Кэрд с улыбкой обернулся:

— Прошу прощения, майор. Не терпится взяться за работу, наверно.

— Ничего, ничего, мой мальчик. Я всегда счастлив, когда мои люди выказывают рвение. Сегодня такое не часто встретишь.

— Что-нибудь еще, сэр?

— Просто держи меня в курсе, — махнул рукой Уолленквист. — А, да, я видел в твоем расписании… ты ведь завтракаешь с генеральным комиссаром?

Зависть? Негодование?

— Да, сэр. Мы с комиссаром выросли в одном квартале, учились в одной школе. До сих пор с удовольствием встречаемся иногда, поговорить о старых временах. И потом мы родственники. Моя первая жена приходилась ей кузиной.

— Да-да. Я нисколько не любопытничаю. — Майор взглянул на две полоски, зажегшиеся одновременно. — Дела, дела. Ну, беги. Желаю приятно позавтракать. Передай комиссару привет от меня. Главное, доложи, что выяснишь о Гриле — ничего себе имечко! Доложи еще до ленча.

Джефф отдал майору честь, чего тот не заметил. Уолленквист переводил взгляд с одной полоски на другую, не зная, которая важнее. Кэрд вернулся к себе и запросил на полоске последний ход Гриля.

Перед ним появилась шахматная доска из шестидесяти четырех чередующихся зеленых и красных квадратов — восемь горизонтальных рядов по восемь квадратов в каждом, восемь зеленых фигур и восемь красных. Партию начал Гриль, играющий зелеными, его первый ход был е2—е4. Зеленый квартальный передвинулся на четвертый вертикальный квадрат. Джефф сделал такой же ход своим красным квартальным.

Второй ход Гриль сделал органиком, поставив его на f3. Кэрд еще подумал тогда, что шахматисту начала двадцать первого века было бы не так уж трудно следить за игрой. Он быстро бы разобрался, что белые и черные квадраты преобразились в зеленые и красные. Короли стали всемирными советниками, ферзи — суперорганическими директорами, ладьи — интерорганическими координаторами, слоны — губернаторами, кони — органиками, пешки — квартальными. Если бы гипотетический шахматист былых времен имел какое-то понятие о нынешней системе управления, он сообразил бы, что эти переименования сделаны по политическим соображениям и большого значения не имеют.