Мир океана. Море живет

В этом весьма правдоподобном предположении есть лишь одно уязвимое место: как рапана могла попасть на днище судна? Рапана живет среди камней и на устричных отмелях, она довольно проворно ползает по дну, но совершенно неспособна плавать. Одна из главнейших забот любого капитана — иметь «побольше футов под килем», то есть всеми способами избегать опасного соприкосновения подводной части судна с дном. Таким образом, между судовым днищем и камнями, на которых живут рапаны, всегда имеется водное пространство, абсолютно непреодолимое для этих моллюсков.

На подводной части судов можно видеть множество различных водорослей и животных, так называемые обрастания. Здесь и гидроиды, и морские желуди, и некоторые двустворчатые моллюски, прочно прирастающие к днищу. В природных условиях большинство организмов-обрастателей поселяется в верхних горизонтах прибойной литорали. Все их строение приспособлено к сопротивлению движению водных масс. Поэтому сильное встречное течение на ходу судна для них совершенно не страшно. Предположим, что личинка рапаны в конце планктонного периода жизни осела не на камень, а на подводную часть одного из стоящих на рейде или у причала судов. Как только начнется рейс, встречный поток смоет в море этого брюхоногого моллюска, совершенно неспособного противостоять движению воды.

Таким образом, ни сами рапаны, ни их яйца не могли в качестве «безбилетников» проделать длинный путь от Японского моря до Черного. Однако факт остается фактом: рапана, жившая до 1947 года только на Дальнем Востоке, теперь стала обычной для черноморского побережья и даже проникла в Азовское море. История заселения рапаной наших южных морей не только загадочна, но также и трагична. Трагедия заключается в том, что дальневосточный вселенец в короткий срок уничтожил значительные запасы черноморских устриц и мидий и теперь перенес свою истребляющую деятельность на других, более мелких моллюсков.

В морях Дальнего Востока численность рапаны в природных условиях регулируется хищными рыбами и морскими звездами, которые питаются моллюсками. В Черном море таких животных нет, и это способствует быстрому размножению моллюска, распространенность которого теперь, по-видимому, лимитируется только наличием подходящего корма. Даже массовый отлов рапан на сувениры не уменьшает их числа.

Достойно всякого удивления, что черноморскую рапану не употребляют в пищу, хотя она обладает высокими питательными и вкусовыми качествами. Возможно, в этом виновато предубеждение к непривычному продукту. Именно так рассуждал Собакевич, угощая обедом Чичикова: «Мне лягушку хоть сахаром обсыпи, не возьму ее в рот, и устрицы тоже не возьму: я знаю, на что устрица похожа». Между тем прежде рапана в нашей стране промышлялась. В заливе Посьет ловцы ныряли за моллюсками на дно и собирали их в мешок, повешенный через плечо, или в плавающий рядом ящик. Используется только массивная нога моллюска; ее едят, отварив в соленой воде, или вялят впрок, нанизывая по 10–15 штук, как грибы для сушки.

Гидроиды аглаофения образуют на дне густые заросли.

Говоря о черноморских животных, необходимо упомянуть об удивительном моллюске, которого не встретишь ни в одном из описанных мелководных биоценозов, хотя он и живет у самой поверхности воды. Этот моллюск, который называется тередо, или по другой транскрипции — торедо, относится к классу двустворчатых. Он селится внутри древесины, вызывая серьезные разрушения подводных частей деревянных свай, пристаней и судов. Внешне тередо нисколько на моллюска не похож; из-за вытянутой формы тела с древних времен его называют корабельным червем. Раковина тередо прикрывает только ¹/₃₀–¹/₄₀ часть его червеобразного тела и служит не для защиты, а в качестве сверла. Ее заостренными зубчиками моллюск как рашпилем сдирает древесину слой за слоем, а получающийся порошок поедает. Микроскопические личинки корабельного червя после короткого периода планктонной жизни оседают на деревянных предметах, и начинается их скрытая жизнь. Корабельному червю посвящено немало научных работ, написанных зоологами и кораблестроителями, но наиболее яркие строки об этом удивительном моллюске принадлежат перу Константина Паустовского.

«Когда он входит в дерево, то оставляет отверстие, едва заметное глазу. Он выпускает конец своего слизистого тела, наглухо прикрепляет его к отверстию и высовывает наружу две тоненькие трубки. По ним торедо высасывает воду и выбрасывает наружу древесную труху.

Торедо, вгрызаясь в дерево, быстро растет и толстеет. Поэтому ход делается все шире и длиннее, а тело моллюска, прикрепленное к входному отверстию, вытягивается как резина. Моллюск становится похожим на червя. Через несколько дней торедо уже не может вылезти обратно из своей деревянной норы. Достигнув старости, он умирает внутри дерева.