Мир охоты и крови (СИ)

Твайлу замутило. Маракс продолжал улыбаться, наверняка опьянённый чувством победы, но ни на мгновение не позволял себе ослабить хватку. Чужое присутствие за спиной ощущалось так же хорошо, как кровь, размазанная по лицу Твайлы, и фантомная боль на месте раскрошённых рогов.

— Ты доволен? — вдруг спросил Маракс, посмотрев поверх её головы.

— Более чем, — глухо ответил Хибай. Его дыхание почти зашевелило волосы у неё на затылке. Почти, потому что они слиплись из-за пролитой ранее крови.

— Великолепно. Тогда возвращаемся, я не хочу больше торчать здесь.

— Иснан уже закончил?

— Не удивлюсь, если нет, — пренебрежительно бросил Маракс, делая шаг назад и окидывая Твайлу, стоящую на месте, оценивающим взглядом. — Бери её.

Хибай без возражений и лишних вопросов подхватил Твайлу и закинул её себе на плечо. Мир вновь закружился, кровь брызнула из ран на лбу, её саму замутило. Маракс не ослабевал хватку, и теперь, когда Хибай уничтожил её рога, у Твайлы не был сил на сопротивление.

***

Джонатан считал, что день, который пройдёт спокойно, можно будет обвести красным в календаре и даже налепить вокруг праздничные наклейки, как это делали Пайпер и Лео в любой непонятной ситуации.

Но пока что каждый день следовало обводить чёрным, потому что каждый день были смерти, которым они не могли помешать, но которые тяжким грузом ложились на сердце. Сегодня, ночью двадцать восьмого марта, это были жизни искателей, выдававших себя за гостей на аукционе какого-то Андреаса, и невинные земляне и сигридцы, оказавшиеся здесь исключительно для того, чтобы поучаствовать в самом аукционе.

Но тот превратился в бойню, и всё вокруг стало кроваво-красным.

Джонатан дожидался сигнала в трёх кварталах от места проведения аукциона и вплоть до самого последнего момента не замечал ничего подозрительного. За ним увязался Данталион, сказавший, что ему просто скучно, и Джонатан хотел прибить его. Он постоянно нёс какую-то чушь, жаловался ему на объём работы, которую вынужден выполнять, — «Как странно, ведь лидеры коалиции никогда не выполняли столько работы!» — и хвалился тем, что переспал с королевой Ариадной.

Честно говоря, Джонатану было плевать. Пусть Данталион хоть со всей коалицией переспит: до тех пор, пока вампир действительно выполняет свою работу, претензий к нему было. Кроме, разумеется, того факта, что он часто лез в самое пекло, но это были мелочи, к которым Джонатан успел привыкнуть за многие годы.

Он привык и к виду крови, но сейчас её было так много, что Джонатана начинало мутить.

Когда сигил, связывавший его с остальными искателями и Зельдой, вспыхнул сизым, Айше открыла портал как можно ближе к месту проведения аукциона. Они едва успела окружить территорию, когда воздух, да и сам мир будто бы дрогнули.

Брешь, через которую хлынули демоны, открылась прямо в центре огромного дома.

Барьеры рухнули не сразу. Айше всеми силами пыталась пробиться сквозь них, но получилось далеко не сразу. Лишь после, когда десятки стай голодных ноктисов вырвались наружу и начали терзать паникующих гостей, барьеры пали. Айше успела бросить Джонатану, что они разрушены изнутри, после чего кинулась в самую гущу событий.

Везде слышались крики, стоны умирающих и вой, от которых кровь леденела в жилах. Джонатан не меньше восьми раз едва не распрощался с жизнью. Ноктисы прыгали на него, вцеплялись в руки и ноги, но Джонатан отбивался либо сам, либо с помощью других искателей или эльфийских охотников, Джулианом отданных ему в командование. Попадались и люди, начавшие перерождаться в тёмных созданий. Джонатану приходилось останавливаться и убивать их до того, как они успевали напасть на кого-то.

Это было его ежедневной рутиной, но почему-то именно сегодня, здесь и сейчас, Джонатан ощущал тот же страх, что и много лет назад, когда они столкнулись с демонами в очень старом особняке. После этого случая Дэниел, его брат и отец Пайпер и Эйса, предал себя Забвению.

Джонатану было страшно.

Он действовал практически инстинктивно, когда убивал нападающих на него демонов, оттаскивал дрожащих от страха гостей, забившихся кто куда, подальше, едва не выталкивал их наружу и требовал убираться как можно дальше. Но он не помнил последовательности своих действий или слов, которые произносил. Джонатан помнил только о том, что где-то здесь, в самом сердце этого кошмара, совсем юные искатели, которые могут умереть из-за его решения.

Он предложил Соне изменить правила экзамена. Он убедился, что Кит действительно хочет помочь, пусть он и ворчал после этого очень и очень долго. Он позволил убедить себя в том, что Твайла, которой не доверял Гилберт и примерно половина особняка, нужна для реализации плана Себастьяна и Зельды; что Алекс вполне справится и точно не будет мешаться под ногами.

Боги, он боялся даже за Себастьяна и Зельду. Первый уже давно не был учеником, за которым следовало постоянно следить, а вторая даже не являлась искательницей и была старше него минимум на двести лет.