Мир охоты и крови (СИ)

Если бы перед ними не стояла конкретная цель, Гилберт уговорил бы Шераю задержаться в этом прекрасном месте и тщательно изучить его. Вне зависимости от времени и погоды, Гилберту нравился каждый кусочек этого мира: с его шумными яркими городами, различными штатами, графствами и территориями; с дикими лесами, отдалёнными островами и горами такой высоты, где уже становилось трудно дышать; со следами древних народов, остававшихся только на страницах истории этого мира. Такие были и в Сигриде, но Гилберт даже Ребнезар не изучил вдоль и поперёк, не говоря уже об остальном мире, оттого и пытался узнать и увидеть как можно больше в этом мире. Шерая разделяла его энтузиазм лишь в те моменты, когда подобное не несло угрозу его жизни или тогда, когда они не были заняты чем-то чрезвычайно важным, не терпящим отлагательств.

— Хочу открытку, — брякнул Гилберт, не успев остановить себя.

Шерая, идущая к активно машущему руками метрах в двадцати от них Еноху, остановилась.

— Открытку, — тихо повторил Гилберт. — Ну, знаешь, в сувенирных лавках постоянно такие продают… Всё равно я плохо фотографирую, так что просто купи мне красивую открытку, и я успокоюсь.

Шерая смотрела на него так пристально, что Гилберту стало неуютно.

— Для начала мы проверим, что внизу, — спокойно произнесла она, неотрывно смотря на него.

— Мы проверим, что внизу, — смиренно повторил Гилберт почти шёпотом и первым рванул к всё ещё машущему руками Еноху.

Иногда Гилберт совершал глупые вещи и даже не отрицал этого. В такие моменты он всё ещё ощущал себя ребёнком, который мог попросить у взрослых какую-нибудь ерунду, на которую совсем не жалко денег, но которая обязательно сделает его счастливым. Он до сих пор хранил разную мелочь, которую Шерая покупала ему, и не планировал с ней расставаться, даже если не видел в ней смысла.

И хотя открытки из разных мест он считал самой настоящей глупостью из всех возможных, остановить самого себя, зациклившегося на неуместной мысли, оказалось чрезвычайно трудно. В последнее время это случалось слишком часто: то подавай ему чай определённого сорта, то пиджак должен быть непременно глубокого синего цвета, но не индиго, то обедал он в обществе королевы Ариадны, но не наследников фейского Сердца. За последний месяц Гилберта переклинивало так часто, что Шерая уже давно перестала удивляться перепадам его настроения, только смотрела слегка осуждающе, чтобы он помнил, кем является на самом деле и не пытался давить на её жалость.

Если бы только это действительно срабатывало. Шерая могла позволить поспать ему на час дольше, но не увильнуть от работы; предложить альтернативу для места встречи с принцем Джулианом, но не найти причину, чтобы избежать самой встречи; вовремя увести господина Армена, чтобы он не начал читать Гилберту лекцию о том, что тот недостаточно зрелый для дел, которыми занимается. Шераю можно было разжалобить, но в исключительных случаях, и нынешний уж точно не входил в эту категорию.

Гилберт жестом приказал Артуру присоединиться к другим рыцарям, и тот, коротко кивнув, ушёл. Енох ждал их у небольшой каменной площадки, поросшей мхом, и большими пальцами указывал себе за спину. Дующий с моря ветер нещадно трепал его чёрные волосы, и Гилберт просто не понимал, как Енох до сих пор терпел его. Сам Гилберт не меньше полусотни раз пожаловался на этот беспощадный морской ветер, окончательно спутавший его кудри, но при этом был благодарен ему за запах солёной воды, перебивающий запах демонов. Однако по мере того, как они приближались к месту, которое нашёл Енох, запах только усиливался. Он, казалось, впитывался в одежду, стальные пластины неброских доспехов рыцаря, и прилипал к коже без возможности избавиться от него. Когда Енох остановился за полуразрушенной стеной высотой не больше двух метров, этот отвратительный запах едва не сбил Гилберта с ног.

— Вот здесь, — Енох постучал пальцем по другой каменной стене, с полуразрушенной образовавшей угол, и расплылся в гордой улыбке. — Диего сказал, что там что-то есть.

— А, — выдал Гилберт, прищурившись, — то есть это нашёл Диего? Нашёл и свалил.

Енох легко пожал плечами, серо-голубые глаза насмешливо прищурились.

— Нет здесь вашего сальватора, вот и свалил.

Если привычный мир вокруг рушился с каждым днём всё сильнее и сильнее, то оптимизм Еноха был неиссякаемым и неизменным источником. Порой Гилберту казалось, что Енох украл весь жизненный оптимизм у остальных рыцарей и сконцентрировал его в себе, а также установил себе правило постоянно шутить и улыбаться. Пожалуй, если бы не он и Диона, всё время проводящая с рыцарями, никто не отзывался о них как-то иначе, как об угрюмых и злых. Данталион даже как-то назвал Еноха «визитной карточкой рыцарей» и сказал, что «его лицо можно помещать на эти тупые рекламные баннеры».

— Если бы там было что-то опасное, он бы сказал, — с умным видом добавил Енох.

— Если бы там было что-то опасное, мы бы и сами поняли, — возразил Гилберт. — Почему демоны скрыли конкретно это место? Что в нём особенного? — спросил он, повернувшись к Шерае.