Мир падающих звезд IV. Духов день

Первым делом я спустился обратно в могилу и обнаружил Вольфганга у подножия лестницы. Этот тюфяк даже встать без поддержки не мог.

— Ты его уничтожил? — прошептал он, бледный, как унитаз.

— Нет, за пивом послал. Сказал, что у тебя от хлеба без запивки изжога начинается. Чего разлёгся?

— Мне кажется, я плечо вывихнул…

— Так ты вроде не на руках ходишь. Встал смирно!

Тут Вольфганг, конечно, задёргался, но один хрен помогать пришлось. Когда я взялся за его правую руку, заорал. Видать, правда вывих, а то и перелом. Ладно, не помрёт. Не стану на него сейчас ману тратить. Было бы на что. Может, ещё какая дрянь выскочит из темноты.

— За мной идти, команды слушать, выполнять беспрекословно. Попробуешь сбежать — мой Знак тебя догонит. Даже испугаться не успеешь. Понял, нет?

— П-понял! — прохныкал Вольфганг.

Господи, всего-то три ночи в могиле с живым мертвецом, да сломанная рука — и уже раскис. Бывают же люди без стального стержня внутри. От каждой мелочи нюни распускают, аж противно. А если бы тебя тридцать первого декабря попросили по бухгалтерии платёж в десять лямов провести — что, вообще с инфарктом бы слёг? Нельзя с такими нервами в коммерцию, ох, нельзя!

Я поднялся первым. Вольфганг, стеная, плёлся следом.

Так, ну, перекурили немного — теперь надо собрать хабар. Смех, как говорится, смехом, а в Смоленске курс костей выше, чем в Поречье, так что не будем разбрасываться ресурсами. Интересно, одолеет ли Красный Петух все остальные кости этого монстра? А то я такую непрошибаемую тварь впервые в жизни вижу.

Я сходил за головой. Как заправский футболист, подвёл её к остальной туше и кастанул Знак.

Подержав пламя секунд десять, отключил и уставился на результат.

— Охрененно, — вынес вердикт.

Плоть сгорела вся. А кости — остались. Все. «Золотых» среди них было семь, всё по-честному. А остальные, казалось, и впрямь были сделаны из стали.

Глава 7

— Не хочешь мне объяснить, что это вообще такое? — посмотрел я на Вольфганга, который как раз выбрался из могилы и теперь с ужасом смотрел на останки своего тюремщика.

— Я не знаю, — пролепетал тот. — Честное благородное слово…

— Стоило бы оно хоть копейку, твоё слово… Ладно. Жди.

У этого мудацкого покойника нужные мне кости оказались все негабаритные. Обычно-то приходится иметь дело с рёбрами, фалангами, таранной костью. При приёмке на размер не смотрят вообще, кстати говоря. Но тут, блин… Большая берцовая, бедренная.

К слову сказать, именно поэтому охотники, насколько я знаю, не любят великанов. Хрень здоровенная, костей в ней немало. И все — огромные. Попробуй допри такую дуру. А деньги — такие же, как с крысиных косточек. Хорошо, что великаны нечасто встречаются. Насколько я понял, они — самые тупые из высших тварей. А тупость, плюс приметный рост — крайне фиговое сочетание с точки зрения эволюции. Мелкие, но сообразительные тебя всегда уделают.

Я запихал в заплечный мешок весь хабар. Подумав, втиснул туда ещё и череп. Стальной, мать его, череп. Надо будет позадавать вопросов. Если я чего-то не знаю — узнаю. А если все чего-то не знают — это уже повод забеспокоиться. Вряд ли местные охотники смогут спать спокойно, если осознают, что на город в любую секунду может напасть армия мертвецов со стальными костями.

* * *

— Вот оно, значит, как…

Илья Ильич встретил нас при полном параде. Он будто и вовсе спать не собирался. А может, встал уже.

Тащить Вольфганга мне было особенно некуда, так что я приволок его в гарантированно надёжное место. Как добирались — отдельная песня. Повезло всё же поймать извозчика, который с пониманием отнёсся к помятому и связанному пассажиру. Прокачать, что ли, Перемещение — до возможности перетаскивать с собой спутника? С одной стороны — удобно, конечно. С другой стороны — десять родий на дороге не валяются. Истрачу их — от двадцати четырёх останется четырнадцать. В общем, думать надо. И желательно не на бегу.

В гостиной Вольфганг сидел молча, съёжившись, как нашкодивший ребёнок, и всем своим видом просил не губить.

— Как-то так, — сказал я, закончив рассказ. — С утреца навещу Троекурова, посмотрю, что там за птица…

— Не советую, — резко сказал Илья Ильич.

— Чего так категорично?

— Если хоть одна десятая слухов об этом человеке — правда, то…

— А, ну это ладно, — отмахнулся я. — Я-то думал, твои какие интересы пострадают.

Хмыкнув, Илья Ильич прошёлся по гостиной и, вдруг сообразив что-то, повернулся к Вольфгангу.

— Господин Головин. Меня терзает недоумение. Ежели вы, с момента вашей так называемой смерти, находились в могиле, то кого же я тогда видел позавчера вечером на Благовещенской?

— Это не я! — крикнул Вольфганг.

— Понятно, что не вы. А кто тогда?

Головин замотал головой, выражая вулканическое недоумение. Мы с Обломовым переглянулись.

— Не иначе — Троекурова происки, — сказал генерал-губернатор. — Не лез бы ты к нему в одиночку, Владимир. Как бы чего худого не вышло…

Я уже прикинул, что неплохо было бы метнуться домой, собрать небольшой отрядик и вернуться, чтобы основательно тряхнуть Троекурова, как вдруг произошла экстраординарная вещь.