Мир падающих звезд IV. Духов день

Захар завистливо вздохнул. Судя по красноречивому молчанию, за такой подарок судьбы сам бы отдал немало. И хрен уж с ними, с непонятными диковинами.

Приёмщик оказался прав. Кабак мы увидели издали. Точнее, услышали доносящийся из него гул — окна и дверь по летнему времени стояли распахнутыми настежь. Дым из окон валил коромыслом.

На крыльце стоял, покачиваясь, персонаж в охотничьей перчатке. Занят был тем, что пытался сфокусировать взгляд на ступенях.

— Помочь? — предложил я.

Персонаж отчаянно замотал головой.

— Н-нет! Я сам-м! — и отчаянно сделал первый шаг.

Стоит ли говорить, что самонадеянность его подвела. Если бы мы с Захаром не подхватили, пропахал бы рожей землю.

— Отдохни, — посоветовал я.

Мы оттащили парня в тенёк, прислонили к стене.

— Й-я не устал!

— Да никто не устал. Но отдыхать-то надо. А то этак до нервного срыва допашешься. Слыхал, как в Японии бывает? Стрессы, депрессии, бабы резиновые. Надо тебе оно?

Персонаж попытался вникнуть в сказанное, и это, очевидно, отняло последние силы. Он уронил голову на грудь и вырубился.

— Бабы резиновые? — заинтересовался Захар. — А это какие такие?

— Молчаливые и на всё согласные.

С этими словами я вошёл в кабак.

Искать Ерёму не пришлось. Первым, кого увидел, был Харисим, он сидел во главе самого большого стола. А рядом сидели Иван, Ерёма и ещё несколько охотников. В момент, когда мы вошли, охотничья братия сдвигала кружки.

— Ну, за победу! — услышал я.

Решительно поддержал:

— За победу! — и подошёл к столу.

— О, Владимир! — обрадовался Харисим. — Знакомьтесь, братья! Это вот он, тот самый граф Давыдов и есть.

В руках у меня немедленно оказалась кружка. Минут десять ушло на эмоциональный рассказ о том, какой я суперский охотник и в целом офигенный парень. После этого беседа перекинулась на другой предмет, а я сумел оказаться рядом с Ерёмой и задать ему вопрос. Опасался, что Ерёму увижу в состоянии близком к парню, отдыхающему у крыльца, но обошлось. Праздник, видимо, начался недавно. Накидаться до махания лавками пока не успели.

— Слушай. Приёмщик говорит, ты перед Рождеством стальные кости сдавать притаскивал?

Ерёма поморщился.

— Ну, было. В первый раз тогда эту пакость увидал. Откуда мог знать, что их такие не принимают? Теперь-то уж не беру, конечно. И никто не берёт, нынче мы учёные. Это по первости, бывало, притаскивали — когда не знали ещё.

— А откуда они берутся, вообще?

— Из мертвяков.

— Только из них? В тварях таких костей не бывает?

— Не. В тварях не бывает. Только в мертвяках недавних.

— Недавних?

— Ну. Все, что вылазили — свежие захоронки.

— А с чего они вылазят, не знаешь?

— Поначалу мы думали, что мертвяков упыри да вурдалаки призывают, — вмешался в беседу Иван. — Поначалу ведь как было? Пошёл ты, скажем, на упыря. Сразил тварину, выдохнул, только собрался кости жечь — глядь, могила распахнулась! И оттуда на тебя другая тварь прёт. Вот эта, с костями стальными. То есть, покуда упырь или вурдалак не показывался, и эти лежали смирно. А ныне обнаглели, сами лезут. Так и норовят из могил повыскакивать!

— А они только на охотников выскакивают?

— А на кого ещё? Кому по кладбищам в темноте ходить-то, кроме нашего брата?

— На днях, говорят, возле Гурьевского кладбища мертвяк девку уволок, — вмешался Ерёма. — Папаша её там могильщиком работал. Ну и кто-то ему с дурна ума денег отсыпал больше, чем положено — покойничка помянуть. Папаша и помянул, прямо у могилы. Заснул, ночевать не пришёл. Жена всполошилась, дочь отправила его искать. А дочь до могилы-то дошла, а дальше — след простыл. Папаша к утру проспался, зенки продрал. Глядь — могила раскрыта, крышка гроба сдвинута, земля вокруг истоптана, а от дочери только башмачок остался.

Захар, сидящий рядом со мной, вздрогнул и перекрестился.

— А папашу, получается, мертвяк не тронул? — спросил я.

— Выходит, не тронул.

— А девку так и не нашли?

— Нет. Да и где её искать-то?

— Ну… В могиле, например.

— Заглянули. Не было. Ни живой, ни мёртвой.

— И следов никаких не было?

— Чего?

Я вспомнил расследование, которое местные сыскари проводили в квартире разорванного на части Урюпина, и только головой покачал.

— Ясно. То есть, что у нас получается? Раньше мертвяки нападали только в компании с упырями и вурдалаками. А теперь действуют условно автономно. Верно?

— Силы они набрались, — сказал Харисим. Я вдруг понял, что за нашим столом давно никто не орёт и не бухаает. Все затихли и прислушиваются к беседе. — Раньше слабее были, чем хошь поклянусь. И костей с них выпадало меньше.

— Точно, — поддержал Ерёма. — С того первого мертвяка, которого я перед Рождеством завалил, всего две кости выпало. А нынче попадаются — и на семь, и на восемь.

Охотники закивали.

— Верно говоришь!

— А ещё раньше — до Рождества — ни о каких мертвяках тут у вас вообще никто не слышал, — уточнил я. — Так?

— Так. Не было их прежде.

— Ясно. — Я задумался.

— Что скажешь, Владимир? — осторожно окликнул Харисим.

— Что когда я доберусь до того, кто покойникам на том свете спокойно отдохнуть не даёт, лично ему ноги вырву и в задницу засуну. Обратной стороной.

За столом притихли окончательно.