Мир падающих звезд VIII. Железный человек

И дверь открылась мне навстречу. На пороге появилось юное миловидное существо с охапкой постельного белья в руках. Увидев меня, существо всплеснуло руками, выронило ношу и собралось завизжать. Но я оказался быстрее.

Шагнул к девушке, мягко, но уверенно обхватил её лицо ладонями, притянул к себе и поцеловал. Протестующее пищание оборвалось через секунду. Ещё через две я отстранился, заглянул в изумлённые глаза и прошептал:

— Я всё про тебя знаю!

— Ч-ч-что? — пролепетала девушка.

— Он мне всё рассказал.

— Ах… — Она побледнела.

— Твоя тайна в моих руках!

Служанка медленно осела на пол, крестясь дрожащей рукой. А я сунул в карман руку, нащупал троекуровский амулет и переместился домой.

Ф-ф-фух! Н-да. Забавно вышло. Интересно, какая такая страшная тайна у этой девчонки? Хотя нет, не интересно, нафиг-нафиг. Работает — не лезь. Наверное, можно к любому человеку подойти с такими же словами, и любой человек обделается. В глубине души-то каждый знает, за что его можно взять.

Глава 23

— Захар! — заорал я, спускаясь вниз по лестнице. — Захар, ты где, почему ты мне не радуешься⁈

Захар оказался при полном параде у входной двери. На меня посмотрел с озадаченным любопытством.

— Куда намылился?

— К Марфе съездить думал.

— Успеется, дело есть.

— Какое?

— Так! Отставить кислую мину! Ты у меня что, перерабатываешь, что ли? Сто лет тебя не трогал.

— На вия вот ходили — недели не прошло…

— Ну и что? Ты там дофига устал, что ли?

— Ну, так…

— Короче. Бери лопаты, пойдём копать могилу.

— А я⁈ — донёсся сзади возмущённый голос.

Я развернулся на каблуках и смерил взглядом Неофита. Момент был катастрофически важен в педагогическом плане. У пацана дрожали губы. Ещё чуть-чуть — и разревётся от несправедливости бытия.

— Да мы, собственно, не на охоту. Мы могилу раскапывать.

— Зачем?

— Чтобы положить туда драгоценностей и закопать обратно.

— Зачем?

— Чтобы выросло золотое дерево… Ну ладно-ладно, шучу. Есть один призрак. И существует мнение, что он может уйти, только если ему вернуть драгоценности.

— Призрак? — Неофит почесал макушку. — Понятно. Я сейчас.

Он сдристнул собираться. А Захар с тоской спросил, сколько брать лопат.

— Две.

— Не три?

— Не, две. Я буду руководить. Ты, кстати, в курсе, на каком кладбище похоронили госпожу Воздвиженскую? Ну, у которой ещё потом могилу кто-то разрывал?

Захар фыркнул так, что я понял: сие есть городская достопримечательность, о которой в Поречье знают все до последней собаки.

— Я готов! — прибежал Неофит. — А мы же Знаком пойдём, да?

* * *

Знака возле нужного кладбища у нас не было. Переместились на охотничий камень, оттуда двинули пешком. Пока добрались, начало темнеть. Осень, зима на носу. Дни всё короче.

У ворот кладбища мы нарвались на сторожа.

— А вы это — чего? — обалдел тот, увидев лопаты.

— Мы с добром. — Я показал руку в перчатке.

— А-а-а… Вурдалаков бить? Неужто опять у нас тут нечисть завелась?

— Ещё как завелась. Ты бы шёл домой, отец. Нынче мы тут присмотрим. Мало ли.

— И то верно…

Действительно — мало ли. Всё может выйти из-под контроля в любой момент, и чем меньше гражданских окажется в зоне боевых действий, тем лучше для всех. В первую очередь — для гражданских.

К нужной могиле нас уверенно подвёл Захар.

Показал:

— Вот.

— Эпично, — кивнул я, посмотрев на холмик. — Ройте.

Парни взялись рыть, но как-то вяло, без огонька. Я ходил вокруг, грустя, что не взял с собой раскладного стульчика. Это ж рехнёшься, столько времени на ногах.

— Ух, — сказал в какой-то момент Неофит и, опершись на лопату, вытер пот со лба.

— Имей в виду, — приступил я к педагогическому внушению, — охотник — это не только тварей рубить налево направо. Охотник — это иногда ещё и нудная, тяжёлая, кропотливая работа.

— Ага, — согласился пацан и вновь взялся за лопату.

Смеркалось. А к тому времени, как лопаты застучали по крышке гроба, вообще стемнело. Я запустил светляков.

— Хорошо, хоть не зима, — простонал Захар.

Неофит, судя по пыхтению, был с ним полностью согласен.

— Знаете. Есть в этом всё-таки великая мудрость, — сказал я, подойдя к краю ямы.

— Какая?

— Разрывая могилу, задалбываешься так, что страх перед покойником уходит на десятый план сознания. И гроб уже вскрываешь с мыслью: «Да когда ж это всё наконец закончится». Повторяю: гроб. Вскрываешь. С мыслью.

Парни заворчали, но дополнительных вопросов не последовало. Принялись лопатами отковыривать крышку с гроба.

— Дыхание задержите, — посоветовал я. — А как откроете, вылезайте сразу. Пусть чутка проветрится. Я руку подам.

Я, конечно, не специалист, но что-то мне подсказывает, что в крепком ящике, в условиях ограниченного доступа кислорода естественные процессы могли растянуться и на год. Хотя, может, и ошибаюсь. Всегда рад ошибиться в лучшую сторону.

Гвозди натужно, со скрипом поддались. Крышку гроба отвалили в сторону. Неофит закашлялся. Захар молча, с надутыми щеками, подсадил его наверх. Я вытащил пацана, протянул руку Захару.

И тут неведомая сила долбанула меня в бок. Да так, что я кувырком улетел за надгробие. Тут же, впрочем, вскочил на ноги — злой, как сто чертей.