Мир пауков: Башня. Дельта

– Чтобы заставить тебя поразмыслить. Когда ты отсюда уйдешь, ты будешь волен поступать как вздумается. Но прежде, пока есть еще возможность, мне хочется, чтобы ты подумал о последствиях.

Найл качнул головой.

– Да, действительно, в былые времена люди постоянно воевали. Но в тот век, когда они оставили Землю, войн не было.

Наступила тишина; человек ждал следующего вопроса. Но пауза все тянулась, и Найл поймал себя на том, что раздумывает над только что сказанным. Войн и в самом деле не было, старец в Белой башне ему об этом поведал. Но он же еще и сказал, что, когда человек оставил Землю, он так и не овладел тайной счастья. Память работала так четко, будто те слова Найл слышал только вчера. Кстати вспомнилось, что «один знаменитый биолог написал книгу, где утверждал, что человечество в конечном итоге изойдет со скуки».

– Я не изойду со скуки, – встрепенулся Найл. – С помощью медальона я постепенно освою, как можно управлять своим умом.

– Ты – да. А как насчет остальных?

Параллельно вопросу очертился образ Доггинза. В эту минуту до Найла дошло, для чего растение донимает вопросами. Не для того, чтобы уяснить его слова, а затем, чтобы он сам задумался над своими мыслями.

– Но как же они смогут научиться? – не то сказал, не то спросил Найл, однако в словах чувствовалась слабинка.

– Ты полагаешь, они научатся быстрее, если станут хозяевами Земли? – Найл молчал. – Ты видел, что произошло, когда пауки с жуками зажили сыто и спокойно. Почему ты так уверен, что люди не поведут себя точно так же?

– Люди – нет, – сказал Найл. – Они не так ленивы, как пауки.

– Может быть. Но это потому, что их свобода ограничена. Ты никогда не обращал внимания, что с лучшей стороны люди проявляют себя тогда, когда их свободу что-нибудь притесняет? Тогда они идут за нее на бой и сражаются. Когда вы живее всего – когда желаемое достигается с боем или когда достается даром? Если людям взять вдруг и дать непомерно большую свободу, они растеряются и не будут знать, что с ней делать.

Найл не сказал ничего; что правда, то правда.

– Как, думаешь, все будет складываться, если люди уничтожат пауков? Попробуй представить себе картину.

Они отстроят заново свои города, спалят до единого паучьи тенета и будут закатывать грандиозные празднества. Затем начнут обучаться всему тому, что при пауках было под запретом: как делать аэропланы, океанские лайнеры и космические транспорты. Но уже через несколько лет они позабудут, что значит быть в рабстве у пауков. Свою свободу они начнут воспринимать как должное. Их внуки снова начнут искать себе приключений, так как мало-помалу начнет одолевать скука. Тебе известно, что все это когда-то уже имело место. Ты хочешь, чтобы пошло на второй круг?

Найл покачал головой, от внутренней уверенности уже мало что осталось.

– Не все же такие.

– Хорошо, назови хотя бы одного.

Найл подумал; действительно, некого. Вспомнился Каззак с его неуемным властолюбием и Ингельд – заносчивая, тщеславная. Мерлью? Эгоистка, все должно быть по ее. Очевидно, пришелец прав. Даже добрый по натуре Доггинз и тот безнадежно ограничен – собственной грубоватой напористостью и полной слепотой в отношении собственных недостатков.

– Тогда чего ты от нас ждешь? Что мы должны сделать? – Не успев еще спросить, он знал, какой последует ответ.

– Тебе надо решить самому.

– Но ты говоришь, мы должны научиться уживаться с пауками?

Ответа не последовало, и Найл истолковал это как молчаливое согласие. Подумал, и в голове вдруг мелькнула мысль.

– Может, если выживем их из города, то заставим заключить мир, примерно так, как получилось с жуками?

– Нет. Не выйдет.

– Почему?

– Чтобы выжить из города, вам непременно понадобится пустить в ход «жнецы». А уж если вы примените оружие, процесс станет неуправляемым. Вы невольно будете продолжать стрельбу, пока не уничтожите их всех до единого.

Найл понимал, что так оно и будет. Вооруженный «жнецом» человек в глазах пауков подобен опаснейшей из ядовитых змей, он будет вызывать у них страх и отвращение. Рано или поздно это неизбежно увенчается вылазкой, и тогда люди так или иначе полностью с ними покончат.

– Но без «жнецов» как мы вырвем у пауков свободу?

– Не могу на это ответить. Размышляй, пока сам не отыщешь ответ.

Найл почувствовал волну гневливого отчаянья. Он словно был загнан в лабиринт логики: куда ни сунься, везде тупик. Больше всего он чаял истребления пауков. Если это сделать, человек сделается хозяином Земли. Но человек к такой власти еще не готов. Ему сперва нужно гораздо полнее овладеть собственным умом. А придет он к этому гораздо раньше, если на Земле останутся пауки, неотступно напоминая, что только борьбой можно удержать свободу. Казалось бы, нелепый парадокс, но человек нуждается в пауках сильнее, чем пауки в человеке.

Если человек пустит в ход «жнецы», пауки окажутся истреблены. А если «жнецы» уничтожить, то что удержит пауков от возмездия – умертвить тварей, от которых сами едва не погибли?

Выхода, казалось, не было. Найл усилием сдержал растущее в душе отчаяние.

– Неужели ты ничем не можешь помочь?