Мир пауков. Маг и Страна Призраков

Так вот почему прижималась к калинде та группа женщин, когда Найл с Гереком проезжали мимо в повозке. А Герек почему–то соврал, что они надеются зачать — мол, суеверие.

Понятно и то, отчего Квинелла злится на карвасида. Когда разнеслась весть, что планируется мир с пауками (а в городе, где все общаются телепатией, такое становится известным в одночасье), от изумления и радости она была сама не своя. Еще бы: для нее, как и для всех других горожан, это означало наступление новой эры. Поэтому известие о том, что Найл с капитаном заключены в темницу, вызвало жуткую волну негодования, кладя конец в том числе и надеждам Квинеллы обзавестись мужем.

Шум голосов в доме дал понять, что прибыл Герек. Ката поместила на тележку еду, предусмотрительно поставила еще один графин с вином и повезла ужин в столовую.

Герек сидел напротив Тифона с пустым бокалом; он уже успел махнуть вина. Чувствовалось, что, как и Тифон, он утомлен и сердит. Робкую попытку Каты развязать ему шнурки он пресек строптивым жестом: дескать, иди гуляй.

Когда дверь за ней закрылась, Тифон с горечью произнес:

— Разумеется, он твердит, что все это моя вина.

Сила его чувства была так велика, что Найл невольно поморщился.

— Но при чем здесь ты?

— При том, говорит, что я объявил про договор о мире, не посовещавшись с ним.

Осушив бокал, Тифон мрачно уставился в пол.

— Но ведь публичные вердикты всегда оглашаешь именно ты! — рявкнул Герек.

— Я ему так и сказал. А он мне — уж не просчитанный ли это заранее заговор против власти?

И тут до Найла дошло: Маг, как ни странно, прав. Тифон сделал это заявление намеренно, чтобы подтолкнуть властителя к принятию решения.

— Бред какой–то, — фыркнул Герек.

— Вот тебе и бред. А теперь он лишь усугубляет положение. Причем сам не знает, как сладить со всеобщим недовольством. Упертый как не знаю кто.

Герек нервозно осмотрелся и, подойдя к двери, на всякий случай выглянул наружу. Вернувшись к креслу, тяжело промолвил:

— Ох как не хотелось бы, чтоб ты переселился в один из его казематов. — Он сел. — Расскажи, как все было.

Тифон с видимым усилием успокоился.

— Когда ты утром ушел, ко мне приходили Бальтигар с Васконом. Хотели, чтобы я испросил аудиенцию у карвасида. Я сказал, что это бесполезно: если он что–то решил, то его уже не разубедить. Тогда они спросили, не переговорить ли с карвасидом им самим — то есть Гражданским собранием в полном составе.

— Бог ты мой! — Герек невольно выпрямился.

— То–то и оно. Как объяснить им, что он никого не принимает по той причине, что ненавидит людей! Они–то думают, что он мудрый и добрый — но ведь я сам их в этом убедил, талдычил до посинения! И как же теперь разом обрушить на них правду!

— Но после той ночи они, должно быть, поняли, что его замкнуло.

— Понять–то поняли. Но Бальтигар — мэр, а Васкон возглавляет Собрание. Они считают, что вправе выражать свое мнение.

Герек с деланой патетикой всплеснул руками:

— Так что ты им сказал?

— Что изложу их позицию карвасиду. Так что отвязались они от меня, лишь когда мы уже поравнялись с калиндой, и отправились в ратушу. Я обещал, что позже туда подъеду и сообщу о его решении.

— И как ты подал все это хозяину?

— Ох–х. Сам догадайся. Ну, довел до него, что все жители страны желают мирного договора и, может, еще не совсем поздно.

— И каков был ответ?

Тифон невесело усмехнулся.

— С ним чуть припадок не сделался. Он тут же вызвал Джелко и велел вооружить гвардейцев жнецами.

— Что?! — Герек неподдельно ужаснулся.

— Да это так, игрушки, — сказал Тифон. — С настоящим бластером им не сравниться. Шкуру, конечно, опалят, но только и всего.

— Хвала небесам!

Тифон тягостно вздохнул.

— Будь они настоящими, карвасид уже давно напал бы на Корш.

Разговор с другом, похоже, несколько снял с Тифона напряжение, и он стал накладывать на тарелку еду.

— И что ты после сказал Бальтигеру и всей тамошней братии в ратуше? — не унимался с расспросами Герек.

— Ничего. Я там еще не был.

— Не был?

— А что толку? Опять врать–завираться, что мир будет заключен на той неделе или через месяц? Пускай сам мутит им рассудок, у него это лучше получается.

За тоном уязвленной невинности угадывалось главное: Тифон сыт своим хозяином по горло. Как и Квинелла, и тот уборщик нечистот. Всем им самодурство властителя приелось так, что дальше некуда; нужны перемены. То, что Тифон выражает эти крамольные мысли вслух, уже о многом говорит.

В этом, как видно, специфическая особенность города, где все связаны между собой телепатией: общественное мнение может меняться с небывалой быстротой.

Когда Ката принесла десерт, Найл решил, что услышал достаточно. Пора бы выяснить, что происходит в ратуше.

Пройдя в дверь, по лестничным ступеням он спустился на улицу. Центр города находился в полумиле отсюда. Добираться туда пешком желания не было — он же не призрак, чтобы мыкаться бестелесной своей сущностью по дороге.

А что если поднять руки и попробовать взлететь? Разумеется, ничего из этой затеи не вышло. Но лишь поначалу. Секунда–другая, и он уже стоял на рыночной площади.

Вот в чем, должно быть, суть выражения «с быстротой мысли».