Мир пятого солнца

Вслед за Куэкальцином юноша прошел в глубину храма, неприбранного и какого-то запустело-неуютного. Серые статуи забытых богов уныло стояли вдоль стен, по жертвеннику деловито сновали пауки и сороконожки. Да-а… Кровью и людскими сердцами тут, похоже, не пахло! И то хорошо.

– Садись. – Поднявшись на террасу, жрец кивнул на небольшую скамеечку. – Сейчас нам принесут вина и этцалли.

– Я вовсе не голоден!

– Ну-ну, – Куэкальцин Четыре Пера поцокал языком. – Неужели ты не согласишься разделить со мной скромную трапезу? Понимаю, ты обиделся за такое к тебе отношение…

– Да какие обиды? – Асотль было запротестовал, но тут же стих под жестким взглядом жреца.

– Столь блестящий успех – и столь унылое прозябание, – сочувственно вздохнул Куэкальцин. – Любой бы обиделся… Не думай, я тебя не забыл! Просто пока не складывается, но… Но верь, еще придет время!

Кулак жреца с силой ударил по скамье.

– Верь!

– Хотелось бы, – усмехнулся гость. – Когда оно только придет, это время?

– Когда я уничтожу всех своих врагов, – внимательно посмотрев на юношу, тихо произнес жрец. – Смею тебя заверить, это случится скоро… Скорей, чем некоторые думают.

Сотника так и подмывало спросить, кто эти «некоторые», но он сдерживался, слишком это было бы… не то что невежливо – опрометчиво даже.

– Пусть погибнут все наши враги! – Асотль поднял наполненную вином чашу.

Куэкальцин Четыре Пера улыбнулся, отпил:

– Ты хорошо сделал, что доложил о купцах, мой юный друг. Мог бы ведь и не доложить.

– Не мог. – Юноша дернул шеей. – Вот именно что не мог – все мои надежды связаны с народом ацтеков: здесь я уж известен многим. Что же касается Колуакана, то кому я там нужен?

– Верно рассуждаешь, – покивал жрец. – И, мне кажется, вполне откровенно.

– Так что мне делать с купцами?

– Да ничего – встречайся, получай задания. А как уж их выполнить, мы с тобой подумаем вместе. Как, ты говоришь, они вышли на тебя? Просто подошли?

– Да, на базаре… Я покупал там вино. Они, видно, у кого-то спросили…

– Опрометчиво, опрометчиво… На их месте я бы встретился с тобой в каком-нибудь безлюдном месте… Типа вот этого храма.

– На рынке было столько народу, что…

– Я понял. Так ты полагаешь, это была случайная встреча?

– Конечно же нет!

Асотль отозвался сразу, он давно уже предвидел этот вопрос, имея в качестве ответа «домашние заготовки». Да, колуа сначала долго следили – он как-то мельком видел их у казармы, а потом еще в одном храме…

– В каком именно храме?

– В храме Уицилопочтли.

Почему-то не хотелось рассказывать Куэкальцину о Тла-Тла – перед глазами все стоял тот мертвый мальчишка, убитый птичьим пером. Жрец ведь мог его тогда и не убивать. Но убил – продемонстрировал свое могущество… Убьет, несомненно, убьет и девчонку, а ее все-таки было жаль. Ну да, развратница, жрица плотских утех и в придачу шпионка. Не слишком ли много для одной? Ладно, ее дело, в конце концов, красиво жить не запретишь. Запуталась девочка, по всему – запуталась… Жалко было.

– Я пришел туда с другом…

– С каким другом? – Цепкие глаза жреца внимательно смотрели на собеседника.

– С Шочи… Это мой…

– Твой слуга, я знаю. Значит, подошли и предложили. Именно к тебе – почему?

Асотль хмыкнул:

– Я здесь покуда никто.

– Ну да, ну да… я знаю. Хотелось только, чтоб ты сам это сказал. Ну что ж… Как тебе понравилось вино?

– Неплохое.

– В самом деле? Я рад. А теперь иди, друг мой. Увы, у меня еще много, много дел.

Куэкальцин Четыре Пера устало улыбнулся – при этом ничуть не играя. Вид у него и в самом деле был довольно усталый…

– Скоро увидимся, – стоя на террасе, на прощанье выкрикнул жрец.

Юноша обернулся и помахал ему рукой. И улыбнулся. На этот раз – весело. Ведь завтра начинался праздник.

«Летящее копье» – так он официально именовался, 19 октября, первый день четырнадцатого месяца года, день, посвященный Мишкоатлю – богу охоты. Вот тоже в чем-то славный был бог – не требовал в жертву людей, вполне довольствуясь дичью. Вот бы и другие боги так, но нет же! Давай им кровь, давай им вырванные из грудных клеток сердца, давай им человечью кожу. Упыри какие-то, а не боги, и как только можно в здравом уме и твердой памяти им поклоняться? То ли дело Мишкоатль-охотник или романтический юноша Макуилшочитль, «господин цветов», покровитель пиров и веселья… или та же Тласольтеотль, обворожительная богиня грехов. Все бы прочие боги такими были – куда светлее была бы вся местная жизнь!

Придя к такому выводу, Асотль весело ткнул локтем Сипака. Они втроем – Асотль, Сипак и Шочи – возвращались сейчас от храма бога охоты, вернее сказать, даже не храма, а всего лишь идола, каменного истукана, вкопанного в землю меж тенистых ив. Тут же рядом, перед статуей бога, имелся и маленький жертвенник, в жертву приносили не людей – дичь, в крайнем случае индюков.

Весело провели время и теперь, довольные, неспешно шагали в казарму. Странно, но Тла-Тла стала приходить редко, наверное потому, что считала свою миссию выполненной… Сама считала или, скорее, те, кто за ней стоял. Было немного жаль – все же она так напоминала француженку…