Что касается самих плавучих театров, "Золотистый концерт Фиронзелля" и "Очарование Миральдры" были признаны лучшими, и соперничество между хозяевами, Гартом Ашгайлом и Аполлоном Зампом соответственно, продолжалось долго. Для концертов Зампа были характерны живой темп, привкус, неожиданные потрясения и столкновения; он придавал особое значение фарсу, пантомиме, фокусам, эксцентрическим танцам и нововведением жестокостей. Гарт Ашгайл предпочитал экстравагантности скорее более неторопливые и утонченные. Замп, злясь на свой на постоянный и хвастливый характер, был придирчивым руководителем, требовавшим как виртуозности так и гибкости от своей труппы, тогда как Ашгайл стоил свои спектакли руководствуясь талантами утвердивших себя мастеров сцены. Постановки Зампа были гибкими и живыми; Ашгайл специализировался на трагической драме: "Эмферио", "Лукас и Портмена", "Синий гранат", "Царствование Железного Короля". Костюмы Ашгайла были пышными. Его подборы очаровывали глаз; его увлечение правдоподобием, значительная эротическая знойность сцен и обман реальности, намного превосходили усилия тех, кто пятался удовлетворить свою публику в фальшивками и криками из-за сцены.
Ашгайл путешествовал дальше и расширил зону своих исканий, вверх по Висселу до Лантина и дальше, по притокам, таким как Сианол, Уэргенс, Марн. Замп предпочитал выступать в городах Нижнего Виссела, с редкими вылазками в Марн, где предрассудки людей были привычными и их товар имел известную цену[1].
Однажды, когда судно стояло на якоре возле города Ратвик, красно-волосая девочка-мим попрекнула Зампа за его осторожность.
— Уф! — сказала она, дернув за его светлую, щеголеватую бородку. — Должны ли мы всегда бродить вдоль старых берегов? Вверх, вниз; вверх, вниз, от Тамета до Вигтона и Бедбурга и останавливаться только в Кобле для железа твоих денег[2].
Замп рассмеялся без злобы и осушил кубок вина. Эти двое трапезничали в кормовой каюте Зампа.
— И если это означает, что я обедаю с прелестной спутницей, зачем мне что-то менять?
Девушка, которая называла себя Лаел-Росзой пожала плечами и слегка скривилась.
— Ты в самом деле хочешь услышать о причинах?
— Естественно! Если причины существуют!
— Нет причин, кроме как увидеть иные лица и иные пейзажи. Но разве нет удивительной тайны в том, что Аполлон Замп — самый пикантный бандит на плавающих театрах, использует лишь самые безопасные маршруты?
— Нет никакой удивительной тайны! Я — галантный и пикантный, потому что обстоятельства позволили мне иметь эти качества; иначе я мог бы оказаться таким же тупым как молюск-землекоп Ратвика. Я расскажу тебе мой секрет, — Замп сделал значительный жест и наклонился вперед. — Я ничего не требовал у моей дорогой подруги — Судьбы. Я никогда не испытывал ее, и следовательно мы вместе шагаем в ногу по жизни.
— Возможно твоя хорошая подруга Судьба просто слишком скромная и слишком вежливая, чтобы разойтись с тобой, предположила Лаел-Росза. — Давай испытаем ее по настоящему. Впереди Бедбург — унылая маленькая группа лачуг, где люди зарабатывают себе на жизнь маринуя рыбу. Обрати внимание на мой талисман: на одной стороне знак моего рождения, на другой изображение нимфы Коракис. Я подброшу свой талисман. Если наверху окажется Коракис, мы плывем за Бедбург, вверх по Фюдарту, или Еювису, или даже Лантину до мыса Стеклодувов. Если нет, Бедбург. Ты согласен?
Замп покачал головой.
— Судьба, как признано, имеет свои маленькие причуды; например, она никогда не побеспокоиться, чтобы контролировать вращение талисмана.
— Однако, я подброшу его, — Лаел-Росза запустила железный диск в воздух. Он упал на стол, покатился по вощеному дереву по наклону на край, противоположный тому, где стояла бутыль с вином.
Замп с досадой посмотрел вниз.
— Итак… что я должен понять из этого?
— Ты должен спросить кого-то еще. У меня нет мастерства в толковании знамений.
Замп поднял брови.
— Знамений?
— Ты знаешь об этом лучше чем я. Ты — тот, кто шел рука в руку словно с сестрой, со своей Судьбой.
— Мы шли вместе, — подтвердил Аполлон Замп, — но у нас не было нужды доверять друг другу.