Мир по Эйнштейну

Три бутылки я, конечно, брать не стал, одной ограничился. Удачный эксперимент, я думаю, надолго не затянется, а в случае неудачи ни к чему мне последние рубли алкашу стравливать. Сбегал я, значит, — вернулся, Фома меня в подвал тянет — там у него стакан спрятан. А я его домой приглашаю, дескать обделаем все путем, под закуску. С трудом, правда, но уговорил. Когда ко мне зашли, Фома вначале оробел.

Тапочки снял и волосы пятерней пригладил. Усадил я его на кухне возле антиискривителя и незаметно врубаю ток. Загудел трансформатор, как шмель. Фома на это ноль внимания и к стакану, который я наливаю, тянется. Передаю я ему этот стакан в собственные руки, а сам локтем полную мощность врубаю. На кухне уже не шмели гудят — быки ревут. Дом шатается. Проводка, правда, пока держится, спасибо строителям, но фужеры в серванте, как шрапнель, рвутся. Фома на это не реагирует, а трясущейся рукой стакан ко рту тянет. А тот почему-то вместе с рукой то в сторону уйдет, то впустую по зубам брякнет и назад отскочит. Вздыхает Фома: мол, тяжелое дело — похмелье! А я про себя думаю, совсем не в этом дело.

Потей, голубок, потей! Выправляйся! Стукнул он в конце концов стаканом по лбу, и все вино расплескал. «Что же это такое со мной? — говорит. — Может быть, эта самая… зеленая горячка?»

— Белая, — отвечаю. — Это змей зеленый.

— Правильно, — соглашается. — Горячка белая, змей зеленый, а крысы — серые. С красными глазами. И все из-за этой гадости, будь она проклята! Спасибо тебе, Володя. Душу ты мне облегчил. Скотина я, а ты со мной как с человеком обошелся. Так хорошо, будто в ЛТП побывал.

Я ему поддакиваю, а сам все на аппаратуру гляжу. Генераторная лампа так раскалилась, что хоть воду на ней кипяти. Из трансформатора лиловые искры стреляют. Уже дымится что-то. За шумом я не сразу и услышал, что в дверь звонит кто-то. Открываю. Батюшки, какие гости! Жена Фомы — Нинка, а с ней участковый.

— Видали, видали! — Нинка воет. — Сопляк, а что вытворяет! Средь бела дня самогон давит, и моего дурака спаивает. Оттого и зарплату пятый месяц не вижу!

Участковый поздоровался, носом покрутил и на кухню сразу. Нинка за ним. А Фома сидит там, как голубь, ручки сложил и ни на кого не смотрит.

— Видали? — опять Нинка кричит. — Уже готов! Сломался!

Участковый тем временем вокруг антиискривителя обошел и голову чешет.

— Что-то на самогонный аппарат не похоже, — говорит. — Одно электричество.

— А как же вы думали?! — Нинка орет. — Теперь не то что из электричества, а даже из атомной энергии самогонку добывать научились. У, падлюка! — и трах по антиискривителю табуреткой.

То, что случилось в следующий момент, я описывать не буду. Сами понимаете, что может быть, когда выпрямленное пространство вдруг резко свернется в небольшом кухонном объеме. К счастью, жертв и разрушений не имелось.

Чем вся эта история кончилась?

У кошки Зины появилось уже третье поколение рыжих наследников. Все они, как и родительница, отличаются безукоризненной кошачьей порядочностью. Фома работает санитаром в той самой больнице, куда всех нас тогда доставили. Пьет только молоко и воду. Напиток «Буратино» считает алкогольным. Участковый поступил учиться заочно на юридический факультет университета. Недавно досрочно получил очередное звание. Регулярно присылает мне открытки ко дню рождения. Даже Нинка вроде слегка исправилась. Уже не склочничает целыми днями во дворе и не собирает пустые бутылки. Правда, когда со мной здоровается, глаз от земли не поднимает.

Ну, а со мной как же? Я ведь возле этого антиискривителя больше всех находился.

Меня могло не только окончательно выпрямить, но и в другую сторону загнуть. В общем, каким я стал, это вам со стороны виднее. Первое время, после больницы, опять за чертежи и инструменты засел. Но что-то туго работа пошла. Отвлекаться стал. Вместо блоков и узлов стишки какие-то на ватмане мараю. Вместо квантовой физики Поля Элюара читаю. Мысли всякие панические в голову лезут. Кому, думаю, мой антиискривитель нужен? Фому я бутылкой заманил, а других как же? На веревке тащить? Другим, может, и исправляться не хочется. Что же тогда, обманом действовать? Я так уже не умею. Ну, хорошо, допустим, сделаю я такой аппарат, что он весь земной шар перекроит. Так ведь он не только на подлецов, но и на хороших людей будет действовать. А им это совсем и не нужно, а может быть, даже и вредно. Нет, думаю, не аппаратами и машинками людей исправлять нужно. Не электрическим током. И даже не пряником. А тем более не кнутом или колючей проволокой. Ну, а чем же тогда, вы спросите. Честно сказать, я и сам толком не знаю. Может быть, отношением человеческим, словами какими-то необыкновенными.

Пушкин или Элюар, наверное, без всяких аппаратов не одну душу выпрямили.