Мир под крылом дракона

Как же я раньше не догадался! Самое удивительное в этой истории — сама Этери! У драконов и эльфов магия настолько отличается, что при соприкосновении практически исчезает, магия эльфов не действует на нас, а наша — на них. Женщина-дракон, забеременев от эльфа, медленно умирает, не успевая выносить ребенка. Будучи магическим существом, она не может жить без магии, а ребенок с момента зачатия нейтрализует ее, тем самым убивая свою мать. Магия людей родственна нашей, поэтому у нас рождаются дети и от простых людей и от магов. У дроу магов нет, с ними тоже все в порядке. А вот с эльфами проблема, они могут иметь детей только от людей без магических способностей или от дроу. С драконами это невозможно! Но, тем не менее, Этери существует. Почему никто никогда не видел ее в драконьем облике? А она вообще, умеет принимать истинный облик? Вообще-то, ее положение при дворе эльфов должно быть двойственным. Несмотря на то, что вторая половина ее крови — драконья, (в чем я не сомневаюсь, почувствовал еще при первой встрече), она была, есть и будет полукровкой — по эльфийским законам, существом бесправным, недостойным даже сидеть за одним столом с эльфами. Кто же из драконов был ее матерью? Отца мы знаем, это брат Правителя Иллинадора. Надо спросить папу, не пропадал ли кто из нас лет пятьдесят — семьдесят назад. Когда Этери поступила в Академию, ей могло быть больше лет, чем мы думали. Эльфы, как и мы, не стареют.

Какой же вывод напрашивается? Этери — тоже результат селекции! Эльфы придумали этот план гораздо раньше зачатия Дмитрия. Брр, неприятно ощущать себя донором спермы! Хотя результат того стоит. На настоящий момент дороже Дмитрия у меня нет никого. Я уже давно понял, что отношусь к нему, как мой отец ко мне — безумно люблю и боюсь потерять. Осталось только сказать ему об этом.

Раздался свист разрезаемого крыльями воздуха и во двор тяжело плюхнулся изумрудный дракон. Седоки, как куклы с полки, свалились на крыло и съехали вниз. Дима помог Кате встать, потом поднял на руки Антона. Я подбежал к ним.

— Вы в порядке? — Обнял Катерину, посмотрел в глаза сыну.

— Антон уснул, и я не смог его разбудить.

— Быстро в дом, я приведу врача.

Клим придержал дверь, и мы вбежали в холл. Я рванул за отцом, а Клим помог Диме уложить Антона на диван в малой гостиной. Катерина, дрожа от холода, села на пол возле горящего камина. Дима мерил шагами комнату, пытаясь успокоиться и согреться. Через минуту вошел Фил и присоединился к девушке. Они прислонились к теплой стене спинами и, блаженно вытянув ноги, закрыли глаза. Я привел отца. Терену уже ничего не угрожало. Мы оставили братьев в одной из спален отдыхать. Подойдя к дивану, папа скомандовал:

— Разденьте его полностью.

Мы с Димой кинулись исполнять приказ. Пока я снимал с мальчика сапоги, Дима расстегнул куртку и рубашку брата.

— Осторожно, смотрите внимательно! Может быть игла с ядом.

Игла была, в предплечье, наполовину ушедшая под кожу. Отец салфеткой вытащил ее за кончик и внимательно изучил.

— Это не яд, просто сильное снотворное. Убивать вас не собирались, иначе вы бы уже были мертвы.

— А где мы? — спросил Дима.

Папа ткнул в меня пальцем.

— У него в гостях.

Фил приоткрыл глаза и весело улыбнулся. Мол, и как ты выкрутишься теперь, братец? Я подошел, взял на руки засыпающую Катю, которая доверчиво прильнула ко мне, обняла за шею и поцеловала куда-то возле уха, прошептав: "Как хорошо, что ты живой" — и я прижал ее к себе еще сильнее. Потом сказал Дмитрию взять Антона и следовать за мной. На втором этаже я толкнул дверь в мою спальню, занес девушку и положил на кровать. Быстро вышел, открыл следующую дверь и помог Диме уложить брата. Мы укрыли раздетого Антона одеялом, он пробормотал что-то в полусне и, повернувшись на бок, уснул. Я вернулся к Кате. Снял с нее обувь, но в платье запутался и решил, что одну ночь она и так поспит. Девушка так устала и намерзлась, все-таки наверху намного холоднее, что даже не шевельнулась, когда я ее укрыл и поцеловал, пожелав спокойной ночи. Мы спустились вниз, и я повел Дмитрия в столовую, где уже сидели отец и Филимон. Стол был заставлен подносами с едой. Похоже, в честь прибытия в замок Повелителя мой управляющий перебудил всю прислугу и заставил работать.

Я почувствовал зверский голод, вероятно, мой организм окончательно победил яд и потребовал восстановить потраченные на лечение силы. Мы сели к столу и набросились на еду. Усталости не было, только где-то на затворках сознания билась мысль, что это ненадолго. Голова работала четко, я опять и снова мысленно возвращался к своим рассуждениям.

Удалив первый голод, налил себе вина и откинулся на спинку стула. Папа, с умилительной улыбкой, наблюдавший с каким аппетитом я ем, еле дождался паузы, чтобы ехидно спросить:

— Ну, и долго ты будешь нам сиять своими рыжими кудряшками?

— Пап, поверишь, забыл!

Я прикрыл глаза, принимая свой нормальный вид. То есть это я так думал, потому, что, как только я открыл глаза, папа и Фил заржали.

— Ах, ты мой голубоглазенький!

— Папочка, а у тебя ус отклеился.