Мир, полный слез

Айзенменгер сделал знак Стивену, чтобы тот расстегнул мешок и достал из него тело Альберта Блума. И когда тот принялся за дело, в секционную проскользнула Беверли. Айзенменгер уже успел переодеться и теперь надевал на свою зеленую униформу большой пластиковый передник. Он закончил натягивать перчатки как раз в тот момент, когда Стивен извлек тело из мешка. Труп уже ничем не напоминал человеческое тело и походил скорее на реквизит фильма ужасов – разве что свернувшаяся кровь не была резиновой, а холодная плоть испускала легкий неприятный запах.

На столе в дальнем конце секционной лежал отчет доктора Аддисон, на первых двух страницах которого были подробно перечислены все полученные Блумом повреждения. Айзенменгер взял отчет и потратил почти час на то, чтобы сравнить задокументированные травмы с реальным положением дел, при этом Стивен то и дело был вынужден переворачивать тело в разные стороны. Он прощупал тонким металлическим щупом раны на голове, оставленные молотком, и колотые раны на теле, а затем измерил линейкой их ширину. То и дело он останавливался, отходил в сторону и, склонив голову, окидывал тело взглядом, словно художник, создающий произведение искусства.

– А орудия убийства при тебе? – повернулся он к Беверли.

Она достала из портфеля два толстых пластиковых мешка, в одном из которых находился молоток, а в другом длинный нож, и Айзенменгер минут десять внимательно их рассматривал. Он даже примерился молотком, не вынимая его из пакета, к ране на голове, после чего измерил ширину лезвия ножа.

– По ним есть какие-нибудь данные экспертизы? – спросил он.

– На обоих отпечатки Альберта Блума, – ответила Беверли, – и несколько смазанных следов.

Айзенменгер снова задумался, а затем повернулся к Аддисон.

– У меня не хватает слов, чтобы выразить вам свое восхищение. Ваш отчет превосходен. Вы совершенно точно описали все повреждения.

Аддисон удалось выдавить из себя улыбку облегчения.

– О, спасибо.

Айзенменгер источал жизнеутверждающую уверенность.

– Я даже не стану проводить повторное вскрытие – в этом просто нет необходимости.

Облегчение, испытанное Стивеном, не шло ни в какое сравнение с восторгом доктора Аддисон. Она наконец отстранилась от стенки и вышла вперед.

– Я рада, что вы удовлетворены, доктор Айзенменгер. Не могу сказать, что вы не заставили меня понервничать, но я с самого начала была уверена, что вы во всем разберетесь.

И все же в высокомерном тоне Айзенменгера ей слышалось что-то раздражающее. Затем он повернулся к Беверли и весело заметил:

– Конечно, я не могу этого доказать, но пока я не вижу ничего, что исключало бы возможность самоубийства.

– Что?! – едва не подскочила доктор Аддисон.

– Ты уверен? – не обращая на нее внимания, спросила Беверли.

– Абсолютно. Я даже готов подписать соответствующее заявление.

Беверли испытывала к Айзенменгеру огромное уважение, но и она с сомнением посмотрела на изуродованный труп Альберта Блума.

– Я не понимаю, как…

– Вот и я не понимаю! – воскликнула доктор Аддисон, выходя вперед. – Этот человек, несомненно, стал жертвой яростного нападения.

– О да, – кивнул Айзенменгер. – Я только хотел бы заметить, что расположение ран скорее говорит о том, что они были нанесены самостоятельно, а не каким-то посторонним лицом.

– То есть? – осведомилась Беверли, избавив Аддисон от необходимости задавать этот вопрос.

Айзенменгер вновь повернулся к телу.

– Если мы рассмотрим распределение ран по поверхности тела, то увидим, что все они расположены в передней его части.

– Ну и что? Просто он стоял лицом к нападавшему.

– Такое, конечно, возможно, однако он не кажется мне человеком, который был способен оказать серьезное сопротивление. Я думаю, он скорее попытался бы убежать от противника. – И перед тем как доктор Аддисон успела возразить, Айзенменгер перешел к своему второму аргументу. – Если мы внимательнее рассмотрим раны на спине, – он сделал знак Стивену, чтобы тот перевернул труп, – мы увидим интересную особенность. Все раны находятся либо в верхней части спины, либо на ягодицах и бедрах. И нет ни одной раны на уровне поясницы.

Аддисон внезапно задумалась и поджала губы.

– Ну и что? – снова спросила Беверли.

– Если вы бьете по спине другого человека, то удары обычно распределяются по всей ее поверхности. Если вы бьете сами себя, то до области поясницы вам дотянуться сложнее. Человеческие руки не настолько длинны и не настолько гибки. – Айзенменгер умолк, чтобы дать возможность своим слушательницам переварить услышанное, а затем перешел к следующему доводу: – К тому же очень показательным является угол нанесения ударов. Раны в верхней части спины – результат ударов, нанесенных сверху вниз, а раны на ягодицах и бедрах – следствие ударов, нанесеных справа и почти горизонтально. – Айзенменгер посмотрел на Беверли. – Насколько я понимаю, Альберт Блум был правшой? Думаю, так, поскольку именно на пальцах правой руки я обнаружил следы никотина.

Беверли кивнула.

Айзенменгер улыбнулся и сделал знак Стивену, чтобы тот вернул тело в исходное положение.