Мир, полный слез

На самом деле Фетр не питала особых надежд получить что-либо, хотя и заявила:

– Я все же думаю, что это несправедливо, сэр. По-моему, мне должны заплатить за колготки, а вам возместить расходы на химчистку.

Они переспали лишь раз, когда их взаимная симпатия, возникшая сразу после ее появления в участке Ньюфорд, была на пике. Сначала они пили кофе, потом торопливо закусывали бутербродами, одновременно изучая дело о незаконной продаже мяса со скотобойни, и, наконец, трижды обедали вместе, постепенно преодолевая ее скромность и осторожность и разделявшие их ступеньки служебной лестницы.

Инспекторам не рекомендовалось вступать в связь со своими подчиненными; на кратковременные романы начальство еще смотрело сквозь пальцы, но длительные отношения были неприемлемы. Они никому ничего не сказали, и Сорвин не хотел задумываться о будущем, продолжая наслаждаться настоящим.

Дорога была узкой, но прямой, и они уже видели свет прожектора и мелькание фонариков в нескольких сотнях метров от себя. С обеих сторон дорогу окружал густой лес.

– Ты работаешь в полиции, Салли, – усталым голосом произнес Сорвин. – А это значит – закон и порядок, правосудие и контроль. И никакой справедливости.

Это заявление не доставило удовольствия Фетр, но все, что она думала по этому поводу, осталось невысказанным, ибо в этот момент они достигли источника света и припарковались за темно-красной пожарной машиной. Не успел Сорвин выйти из машины, как к нему подошел констебль.

– Огонь потушен, сэр, и пожарные говорят, что можно приблизиться.

Холт выглядел полуживым от холода, а Фетр уже ощущала, как сквозь подошвы ботинок в нее начинает просачиваться промозглая сырость. Они свернули направо по тропинке, убегавшей в лес, которая когда-то была покрыта дегтебетоном, и метров через пятьдесят наткнулись на пожарный тендер с отходившими от него рукавами. Дальше стояла машина «скорой помощи» с распахнутыми дверцами. Врачи, стоя между машинами, разговаривали с пожарными, а полицейские взирали на дымившийся обугленный каркас автомобиля – символ разрушения.

Один из пожарных что-то записывал на планшете, но, увидев Сорвина, тут же убрал ручку в карман, а планшет запихал себе под мышку. Они часто встречались на разных пожарах.

– Один пострадавший. Ждем врача, но вряд ли он станет оспаривать тот факт, что бедняга мертв, – цинично заметил он.

– А кто сообщил о происшествии? – спросил Сорвин.

Пожарный пожал плечами, давая понять, что это не его проблемы.

– Мотоциклист, который проезжал мимо, – донесся сзади дрожащий от холода голос Холта. – По фамилии Киллип. Орам сейчас берет у него показания в машине.

– Пойди взгляни на него, – распорядился Сорвин, обращаясь к Фетр. – И что стало причиной? – поворачиваясь к пожарным, осведомился он.

– Как всегда. Пакет из-под чипсов на переднем сиденье.

Классическая картина возгорания: промасленный пакет мгновенно вспыхнул и горел достаточно долго, чтобы поджечь обивку сидения. Сорвин крякнул.

– Разве что обычно рядом не оказывается никаких педерастов.

Цинизм этого высказывания покоробил даже пожарного.

– Как насчет патологоанатома? – с надеждой осведомился Сорвин, но пожарный лишь рассмеялся и покачал головой.

– Безнадежно. А если вы мне не верите, можете пойти посмотреть и составить собственное мнение.

Сорвин вздохнул. Ему совершенно не хотелось заглядывать внутрь устройства, которое притворялось машиной, но он понимал, что проявит халатность, если не осмотрит находящееся внутри тело, как бы отвратительно оно ни выглядело. Он усвоил это правило еще в самом начале своей карьеры и был уверен в том, что именно оно помогло ему раскрыть множество дел. Поэтому он решительно двинулся вперед, прекрасно понимая, что становится объектом повышенного внимания окружающих.

Машина все еще дымилась. Вокруг нее виднелись лужи воды, быстро превращавшейся в грязное ледяное месиво, – последствия деятельности пожарных. Старая красная машина, вероятно, была «тойотой»; огонь уничтожил следы ржавчины, но задний номерной знак, свидетельствовавший о том, что ей было шестнадцать лет, лежал на земле. Замуж поздно.

Сорвин достал из нагрудного кармана лист бумаги и записал номер.

Дверца водителя находилась с противоположной стороны и была распахнута. Он обошел машину сзади, по дороге заметив, что багажник тоже открыт и в нем ничего нет. А потом его взгляд скользнул на водительское сиденье и на то, что там находилось.

Черт!

Ему доводилось сталкиваться с обожженными телами, и он полагал, что видел уже все, но оказалось, что это не так.

Далеко не все.

Он сразу понял, что этот человек был жив, когда огонь приступил к своему пиршеству и начал безжалостно наслаждаться творимым им разрушением. Тело было изогнуто и скрючено в позе, которую обычно вызывает воздействие сильного жара, а обгорело оно так сильно, что с первого взгляда невозможно было определить, кому оно принадлежало прежде – мужчине или женщине. Единственное, что было очевидно, что человек этот перенес страшные муки и понимал, что ему предстоит сгореть заживо.