Мир позавчера

Например, одна такая встреча в Калифорнии свела сорокаоднолетнюю вдову Патти О’Рейли и ее сестру Мэри с сорокадевятилетним Майком Албертсоном. Майк отбывал четырнадцатилетний срок за убийство мужа Патти (его звали Дэнни) за два с половиной года до этого; он сбил его своим грузовиком, когда Дэнни ехал на велосипеде. На протяжении четырех часов Патти рассказывала Майку о том, какую ненависть к нему испытывала сначала, о последних словах мужа, сказанных ей, о том, как она и две ее малолетних дочери узнали о несчастном случае с Дэнни от помощника шерифа, о том, как ей каждый день напоминают о Дэнни такие, казалось бы, мелочи, как песенка по радио или проехавший мимо велосипедист. Майк же рассказал Патти историю своей жизни: как отец насиловал его, как он пристрастился к наркотикам, как сломал позвоночник и как у него кончились обезболивающие в ночь несчастья, как он позвонил своей девушке, а та его отшила, как он, пьяный, поехал в госпиталь, а по дороге увидел велосипедиста... Майк признался в том, что, возможно, сбил Дэнни намеренно, потому что злился на своего отца, который его постоянно насиловал, и на мать, которая не положила этому конец. Когда четыре часа истекли, Патти подвела итог, сказав: «Простить трудно, но не простить еще труднее». Всю следующую неделю она чувствовала себя легко, ощущала прилив сил из-за того, что, глядя на убийцу своего мужа, убедилась: он осознал, какое опустошение оставил после себя. Майк, до этого также чувствовавший себя опустошенным и угнетенным, испытал подъем от того, что Патти проявила готовность встретиться с ним и его простить. Майк повесил в камере открытку, которую Патти привезла ему от своей дочери Шевонн: «Дорогой мистер Албертсон, сегодня 16 августа, а 1 сентября мне исполнится 10 лет. Я просто хочу, чтобы вы узнали: я вас простила. Мне очень не хватает моего папы, но я думаю, что жизнь долгая. Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете. Пока. Шевонн».

Такие программы «реабилитационного правосудия» уже почти 10 лет реализуются в Австралии, Канаде, Новой Зеландии, Великобритании и некоторых штатах США. Продолжаются эксперименты — например, должны ли во встрече участвовать только преступник и жертва? Или также родственники, друзья, учителя? Должна ли встреча проводиться на ранней стадии (вскоре после ареста) или на поздней (в тюрьме, как в случае Патти и Майка) и должен ли преступник пытаться возместить убытки жертве? Известно много результатов подобных мероприятий; проводились контрольные тесты, когда случайным образом осужденные включались в несколько различных программ, а контрольную группу составляли не участвующие ни в одной, а затем результаты сравнивались статистически. Благоприятные результаты кумулятивного статистического анализа показывают более низкий уровень последующих нарушений закона со стороны преступников и менее серьезные преступления, если они все же совершаются, меньший гнев и страх со стороны жертв и большее ощущение безопасности и эмоциональной разрядки. Не следует удивляться тому, что лучшие результаты достигаются, когда преступник проявляет готовность встретиться с жертвой, активен при встрече и осознает вред, который причинил, чем в тех случаях, когда преступник неохотно участвует во встрече, организованной по решению суда.

Естественно, восстановительное судопроизводство не является панацеей для всех преступников и всех жертв. Для его успеха требуется подготовленный посредник. Некоторые преступники не испытывают раскаяния, а некоторые жертвы оказываются скорее травмированы, заново переживая преступление в присутствии виновника. Восстановительное правосудие в лучшем случае помогает системе уголовного судопроизводства, а не заменяет ее. Однако в принципе у него многообещающий потенциал.

Преимущества и их цена

Какие выводы мы можем сделать из этих сравнений способов разрешения конфликтов в государстве и в малочисленных сообществах? С одной стороны, в этой области, как и в других, которые будут обсуждаться в последующих главах этой книги, мы не станем наивно идеализировать традиционные сообщества, рассматривать их как неизменно оптимальные, преувеличивать их преимущества и одновременно подвергать критике государственный строй, как в лучшем случае неизбежное зло. С другой стороны, многие немногочисленные общины действительно обладают особенностями, которые мы могли бы с пользой для себя внедрить в нашем обществе.