Мир приключений, 1923 № 03

Режиссер, знавший Самуэльса больше двадцати лет и сам бывший когда-то рассказчиком в матросском кабачке в Филадельфии, привык ничему не удивляться. Он повернулся и вышел, чтобы исполнить странное приказание патрона, но все же на этот раз его лицо выражало нечто напоминавшее удивление. Потерять теперь — в самый разгар сезона — пять спектаклей и еще отправить всю труппу на свой счет куда угодно каждому артисту — это или безумие или преступление. Мистер Паркер мысленно подсчитал сумму убытков и нашел, что ему для того, чтобы заработать такую цифру, нужно прослужить одиннадцать лет, если каждый год жалование будет повышаться на 5 %. Впрочем, мистер Самуэльс обещал прибавку!

Самуэльс поднялся.

— Господа, позвольте пожелать, вам всего доброго. На пять дней вы свободны и сегодня же вечером уедете. Что? Куда хотите. Ваша обязанность, во-первых, молчать, во-вторых, сохранять инкогнито, а в третьих, поднять ваши отвратительно повисшие носы. Вот аванс. В субботу, в 6 часов вы будете у меня на квартире. Так? Ведь у нас сегодня воскресенье? Вы свободны, гуд аертернон…

Иза и Вильям решительно ничего не понимали, да и вряд ли что-нибудь можно было понять в горячечном бреде господина антрепренера и директора самого большого летнего театра Нью-Йорка.

С утра в понедельник весь город был разукрашен трехметровыми плакатами, по всем улицам разбежались сандвичи в своих красных, зеленых и желтых костюмах, с огромными штандартами на груди и за спиной: «Полные сборы. Колоссальный успех. Новая пьеса Вил. Харлей в театре Дж. Самуэльса и т. д.»

Публика иронически посмеивалась. Рецензенты достаточно сказали об этой пьесе, которую еще имеют смелость рекламировать. Впрочем, на рецензентов не угодишь… Надо будет как-нибудь самому зайти посмотреть.

К семи часам несколько легковерных нью-иоркских обывателей потянулось к театру Самуэльса, но увы! Около театра уже стояла громадная очередь, которая окружала его со всех сторон. Значит, многие все-таки идут на эту пьесу, которую так разругали рецензенты. Стоит стать в очередь, чтобы купить билет и посмотреть самому, в чем дело…

Между тем, к театру подъезжали все новые и новые шикарные авто, кэбы, фиакры, автобусы, переполненные нарядными людьми. На ближайший аэродром спустились несколько аэропланов с публикой из окрестных городов. Все стремились только на сегодняшний спектакль. Касса с бешеной быстротой выдавала билеты, но большинство нью-иоркцев приехало так поздно, — впереди тянулись целые сотни людей! Роскошные дэнди, художники и поэты, седовласые ученые, посыльные и дамы полусвета, — все, казалось, были в этой толпе. Посыльные отказывались брать билеты, так как касса не выдавала больше десяти в одни руки, а у каждого из них уже было втрое больше заказов. Однако, рецензенты ошиблись: театр должен был быть полным. Впрочем, все сейчас будет видно, уже до кассы остается всего несколько человек, но вдруг окошко неожиданно захлопывается, и появляется короткая и красноречивая надпись: «На сегодня все билеты проданы». Вы испытали это чувство, когда у вас перед носом захлопывают окошечко театральной кассы? Во всяком случае впечатление ничуть не меньшее, чем от завещания какого-нибудь Клондайкского дядюшки, кончины которого вы так терпеливо ждали И который все свое богатство оставляет на благотворительные цели. Но все же — остается только однэ: повернуться и разочарованно уйти, чтобы завтра посмотреть эту диковинную пьесу мистера Харлей.

Толпа печально расходилась… Все новые кэбы и моторы подъезжали к театру.