Мир приключений, 1923 № 03

Гонзалез схватил стакан, понюхал его и посмотрел на свет.

— Стакан совершенно чистый; очевидно, убийство произошло раньше, чем он выпил, — сказал комиссар — Расскажите мне подробно обо всем, мистер Менсей. Если не ошибаюсь, вы спите в том же помещении?

Дав несколько указаний сыщикам, комиссар последовал за молодым человеком в комнату, которая, очевидно, была библиотекой покойного профессора.

Я был помощником и секретарем моего дяди в течение трех лет*— начал он — и всегда у нас были самые лучшие отношения. По утрам дядя обычно работал в лаборатории, после полудня он проводил время в библиотеке или в университете, и каждый вечер производил опыты.

— Он обедал дома? — спросил Фэр.

— Да, — ответил мистер Менсей, — только в тех случаях, когда у него были вечерние лекции или он присутствовал на заседаниях обществ, с которыми был связан, он обедал в клубе на Сент-Джемс Стрит. У моего дяди, как вам, вероятно, известно, мистер Фэр, были серьезные нелады с сыном, Стефаном Тэблменом, моим кузеном и лучшим другом. Я приложил все силы, чтобы помирить их и, когда, год тому назад, дядя позвал меня в эту самую комнату и сказал, что он лишает сына наследства и изменяет завещание в мою пользу, я немедленно пошел к Стефану и умолял его, не теряя времени, помириться со стариком. Стефан только расхохотался и сказал, что ему нет дела до денег профессора. Он предпочитает беззаботно жить на небольшую сумму, оставленную ему матерью, и жениться на мисс Фабер — размолвка произошла по поводу его обручения. Я вернулся домой и просил профессора восстановить Стефана в его правах, предоставив мне некоторую долю в наследстве. Я следовал по тому же научному пути, который прошел профессор в дни своей молодости, и льстил себя надеждой продолжать его дело, имея в руках небольшую сумму денег. Но профессор оказался непреклонным, и я счел наиболее благоразумным прекратить разговор.

Тем не менее, я не терял удобного случая замолвить словечко за Стефана, и на прошлой неделе, когда дядя был в необычно хорошем настроении духа, я убедил его повидаться с сыном Встреча произошла в лаборатории. Я не присутствовал во время их разговора, но, насколько я знаю, дело кончилось крупной ссорой. Когда я вошел в комнату, Стефана уже не было, а мистер Тэблмен дрожал от бешенства. Повидимому, он снова начал настаивать на том, чтобы Стефан порвал со своей невестой, а тот отказался наотрез.

IV.

— Как прошел Стефан в лабораторию? — спросил Гонзалез — могу я задать этот вопрос, мистер Фэр?

Комиссар кивнул головой.

— Он прошел по галлерее через боковой вход. Очень немногие из тех, кто приходит по делам, входят в дом.

— Значит вход в лабораторию открыт во всякое время?

— До позднего вечера, когда дверь запирается, — ответил молодой человек. — На ночь дядя пил свой creme de menthe и обычно пользовался этим входом, чтобы пройти в лабораторию.

— Вчера вечером дверь была закрыта?

Джон Менсей покачал головой.

— Нет, — сказал он, — на это я прежде всего обратил внимание. Дверь была полуотворена. Вы, вероятно, заметили, что это, собственно говоря, не дверь, а железная решетка.

— Продолжайте, — сказал мистер Фэр.

— Через два-три дня профессор успокоился, гнев его остыл, и он выглядел очень задумчивым и, пожалуй, печальным. В понедельник — какой у нас сегодня день? четверг? — да, в понедельник он сказал мне — Джон, поговорим о Стиве. Не думаешь ли ты, что я очень сурово с ним обошелся?

— Мне кажется, вы несправедливы к нему, дядя, — ответил я.

— Возможно, что ты и прав, — сказал он — должно быть, она славная девушка, если Стефан готов ради нее отказаться от наследства.

Я воспользовался удобным случаем и начал защищать Стефана с таким красноречием, что мой кузен, наверное, одобрил бы меня. Дело кончилось тем, что старик смягчился и послал телеграмму Стефану, в которой звал его к себе в среду вечером. Очевидно, профессор преодолел свое предубеждение против мисс Фабер; он был фанатиком в вопросах наследсвенности…

— Наследственности? — с любопытством переспросил Манфред — какое это имеет отношение к мисс Фабер?

— В точности не знаю, — ответил Менсей — до профессора дошли слухи о том, что ее отец умер в убежище для страдающих запоем. Я считаю эти слухи неосновательными.

— Что произошло вчера вечером? — спросил Фэр.

— Я услышал, что Стефан приехал, — продолжал Менсей — я ушел в свою комнату и провел вечер, разбирая корреспонденцию. Около половины одиннадцатого я спустился вниз, но профессор еще не возвращался. Из окна я увидел свет в лаборатории и подумал, что разговор профессора с сыном сильно затянулся. Я счел это хорошим признаком и лег спать в надежде, что все уладится.

В восемь часов утра меня разбудила экономка, которая сказала мне, что профессора нет в его комнате. В этом я не увидел ничего особенного: дядя часто работал до поздней ночи в лаборатории и незаметно засыпал в кресле. Я всегда протестовал против этой привычки, но дядя не выносил ни малейшей критики.

Я одел халат и туфли и прошел в лабораторию. Я увидел его лежащим на полу. Он был мертв.

— Дверь в лабораторию была открыта? — спросил Гонзалез.