Мир приключений, 1927 № 11

— Да, во грубому исчислению, Это — треть мили. Мое намерение теперь состоит в том, чтобы нас опустили в нашей маленькой, застрахованной от давления наблюдательной станции, на этот подводный берег. Там мы сделаем доступные нам наблюдения. Разговорная труба будет соединять нас с кораблем, так что мы сможем давать ему наши указания. Трудностей тут не должно представиться никаких. Когда мы захотим, чтобы наг- подняли наверх, вам нужно будет только сказать.

— А воздух?

— Его будут накачивать к нам вниз.

— Но, ведь, там будет совершенно темно?

— Боюсь, что это несомненная истина. Опыты Фоля и Сарасэна в Женевском озере показывают, что даже ультрафиолетовые лучи отсутствуют на такой глубине. Но разве это имеет значение? Нас будут снабжать электрическим освещением сильные корабельные машины, дополненные шестью двухвольтовыми сухими батареями Хеллесена, соединенными вместе так, чтобы давать ток в двенадцать вольт. Это, вместе с сигнальной военной лампой Лукаса в виде подвижного рефлектора, даст нам то, что нужно. Смущает вас еще что-нибудь?

— А если наши воздушные провода спутаются?

— Они не спутаются. А в качестве запаса у нас имеется в трубках сжатый воздух, которого должно хватить на двадцать четыре часа. Ну, удовлетворил я вас? Отправитесь вы со мной?

Не легко было принять решение. Мозг работает с быстротой, и воображение — очень живая вещь. Мне казалось, что я вижу этот черный ящик внизу, на первобытных глубинах, что я чувствую дурной, отработанный воздух, которым дышали уже несколько раз, и потом вижу, как стены вдавливаются, выпираются внутрь, разрываются в соединениях и вода бьет в каждую дыру заклепок и в щели, и вползает снизу. Это была медленная, ужасная смерть. Но я поднял глаза и встретил устремленный на меня горящий взгляд этого человека. В нем было вдохновение мученика науки. Он заразителен, такой энтузиазм, и если он и безумен, то, по крайней мере, благороден и не эгоистичен.

Я загорелся от его великого пламени и вскочил на ноги, протягивая ему руку.

— Доктор, я с вами до конца, — сказал я.

— Я знал это, — ответил он. — Я выбрал вас не из-за ваших поверхностных знаний, молодой мой друг, — прибавил он, улыбаясь, — и не из-за вашего интимного знакомства с морскими крабами. Существуют другие качества, которые могут скорее пригодиться — это честность и мужество.

И с этим маленьким кусочком сахара меня отпустили. Я вручил мое будущее Маракоту, и весь намеченный мною план моей жизни был разбит. Но уже отходила последняя лодка. Пришли за почтой. Вы или не услышите больше про меня, дорогой мой Тальбот, или получите письмо, которое стоит прочесть. Если вы ничего не услышите, вы можете взять плавучую надгробную плиту и бросить ее где-нибудь к югу от Канарских островов с надписью: «Тут или где-то тут лежит все, что рыбы оставили от моего друга — Сайреса Д. Хедлей».

Второй, имеющийся по этому делу документ, это — непонятное радиосообщение, которое было перехвачено несколькими судами, включая и казенный почтовый пароход «Арройа». Оно было получено в 3 ч. ночи 3-го октября 1926 г. Это показывает, что оно было послано всего спустя два дня после того, как «Стратфорд» докинул Канарские острова, — что видно из предыдущего письма, — и это соответствует времени, когда норвежский баркас увидел, как гибнул в циклоне пароход в расстоянии двухсот миль к юго-западу от Порта-де-ла-Луц. Радиосообщение гласило: «Судно опрокинуто на бок. Боюсь положение безнадежно. Потеряли уже Маракота, Xедлея, Сканлана. Местоположение непонятно. Хедлей носовой платок конец измерительной проволок и морской глубины. Помоги нам бог! Пароход Стратфорд».

Это было последнее, бессвязное известие, полученное с несчастного судна, и часть его была такая странная, что ее приписали бреду того, кто посылал радио. Но, все же, казалось, что оно не оставляло сомнения в судьбе корабля.

Объяснение всего этого, если это может быть принято, как объяснение, должно найтись в повествовании, заключенном в стекляном шаре, и прежде всего следует развить очень короткий отчет, который до этого времени появился в печати относительно находки шара. Я беру его слово в слово из судового журнала «Арабеллы Наульс», веденного «шкипером» Амосом Грином, шедшим в заграничный рейд с углем от Кардифа до Буэнос-Айреса.

_{Штурман выловил таинственный стекляный шар.}