Мир Приключений 1955 г. №1

Оленные люди думали и думали. И нидаросский ярл, вернувшись с охоты на морских зверей, думал о лапонах-гвеннах за трапезой в большой зале общего дома своего горда.

Кресло ярла стояло на помосте, устроенном вдоль короткой стены зала. Ниже него поместились кормчие Эстольд и Эйнар.

Напротив, в другом конце зала, на таком же помосте стояло точно такое же кресло, предназначенное для почетного гостя или гостей. Редко-редко в далекий Гологаланд заплывали другие ярлы.

Нужно было сделать почти сто шагов, чтобы пройти от одного почетного места до другого, — таким большим построил дом викингов Рёкин руками своих траллсов.

Острая двускатная крыша, обычная во времена, когда очаги не имели труб, а были, в сущности, кострами, имела необходимое в те годы устройство. Средняя, она же и верхняя, часть своими скатами не доходила до стен, а от стен ниже верхней части были устроены навесы, которые не достигали середины зала. Таким образом, по всей длине и с обеих сторон открывались длинные продухи, куда не мог попадать дождь и свободно вытягивался дым очагов. Продольная матица верхней крыши опиралась на столбы. Ряды столбов принимали навесы, проходили через них и служили опорами верхней крыше.

Зал был истинным сердцем горда. В нём, перед очагами, викинги ели, развлекались, обсуждали свои дела, слушали ярлов. На стенах и на столбах висело оружие, как в арсенале. У каждого викинга, входившего в возглавляемое ярлом военное братство, было своё место на скамье, перед столом, собранным из толстых досок.

Траллсы, под наблюдением женщин благородной крови, приносили на деревянных блюдах жареную и вареную рыбу, говядину, конину, дичину. Тащили миски с ржаной и овсяной кашей, с овощами, обходили гостей с бочонками меда и ячменного пива.

Между столами бродили волкодавы; псы рычали на траллсов и приставали к викингам, дрались из-за подачек, привлекая общее внимание. Все говорили сразу, и пронзительный визг побежденного пса не всегда покрывал людской крик и гам.

Молча и жадно утоляя голод, Оттар рвал рыбу руками и отхватывал ножом большие куски мяса. Птичьи косточки хрустели на его крепких зубах. Не вытирая жирных губ, ярл опорожнял добытую у саксов золоченую чашу для причастия по католическому обряду, взятую в набеге из аббатства в устье Темзы. Нидаросский ярл насыщался так, как едят викинги, умеющие поститься неделями, но способные поглотить сразу количество пищи, показавшееся бы чудовищно неправдоподобным обыкновенному человеку.

В кресле ярла хватало места на троих, но Гильдис, недовольная несостоявшимся развлечением, сердилась на мужа и устроилась в другом конце зала, на помосте почетных гостей.

Оттар забыл о женщине. Он весь ушел в процесс насыщения своего здорового, могучего тела. Постепенно сознание туманилось от мяса, меда, пива, но ярл, отбрасывая опьянение силой воли, превращал хмель в буйство мысли. В его возбужденном мозгу неслись образы яростных погонь, схваток, поголовных истреблений. Он думал о непокорных лапонах-гвеннах, он искал, и он наконец нашел. Ярл с восторгом оттолкнул обеими руками серебряные блюда с обглоданными хребтами рыб, костями конины, оленя, диких птиц. Он лег животом на грязный стол и крикнул вниз Эстольду:

— Я знаю, как укротить лапонов! Понимаешь? Без драки. К чему уменьшать доходы от данников? Ха-ха, слушай… — И ярл тихим голосом сказал своему лучшему кормчему и помощнику несколько слов.

Эстольд оторвался от свиного бока, который он обгладывал. Слова Оттара постепенно проникали в его сознание. В густой рыжей бороде кормчего «Дракона», покрытой салом и кусками пищи, открылась широкая пасть с твердыми желтыми клыками.

— Хо-хо-хо! — закричал Эстольд. — Клянусь Бальдуром, ты прав, мой ярл, ты прав, Оттар! Ы-ах!

И оба, глядя друг на друга, оглушительно хохотали. Постепенно они привлекли к себе общее внимание. Крепкие напитки кружили головы, викинги заражались весельем, не зная, к чему оно. Раскаты хохота потрясали крышу.

Заинтересованная Гильдис решила сменить гнев на милость и узнать причину радости мужа. Но пока она пробиралась среди столов, пачкая длинный бархатный подол о кучи объедков, с которыми не могли справиться обожравшиеся псы, Оттар в последний раз опорожнил чашу и улегся спать прямо на помосте.

Сказались и утомление, и бессонница, и пресыщение. Молодой ярл дышал могуче и ровно, как кузнечный мех. Сейчас его могло бы разбудить только раскаленное железо.

Зал успокаивался. Одни викинги вышли, другие, как Оттар, заснули там, где ели. Тишина нарушалась жужжаньем мушиных роев, лязгом собачьих челюстей, ловивших муху, храпом и вскрикиваниями тех, кого давили вызванные хмелем и обжорством кошмары.

Как всегда, сочился тленный смрад из фиорда и из рва, смешиваясь под крышей зала с вонью грязных человеческих тел и запахом жирной пищи. Это был своеобразный аромат, знакомый викингам, — многообещающий запах богатого и процветающего горда.

Глава четвертая