Мир приключений 1959 г. № 4

— Подожди! — остановил огорченного Пашку Леня. — Он и вторую кличку тоже знал — Детка! Помнишь, она к нему бросилась, когда он ее так называл… Выходит, он не просто собаку искал, а именно эту, научную, которая у академика пропала… Что же это за парень, а?

Последние слова Ленька произнес почти шепотом, потому что ему внезапно стало страшно. Он побледнел до синевы и с трясущимися губами, молча вытаращив глаза, взирал на Пашку.

С лицами сосредоточенными, сумрачными и даже торжественными Бубырь и Пашка медленно тронулись к стадиону.

Из шумной оравы нетерпеливо воющих псов и их замерзших, но упрямо не уходивших хозяев мальчишки выбрались к трибуне.

— Гляди, Юра Сергеев, Бычок!.. — подтолкнул Пашка Бубыря и побежал под трибуну, в помещение, где перед играми обычно переодевались хоккеисты.

Потом Юра и Пашка ушли в милицию рассказать о парне, похитившем Муху, а Леню провели к высоченному рыжему человеку, которого все называли профессором. Они сидели за столом, друг против друга. И Паверман, ломая голову, с какого бока ему подступиться к своему собеседнику, затачивал карандаш.

— Ты должен вспомнить все, что знаешь о нашей собаке. Все! Любая мелочь может иметь громадное значение… Сейчас я буду задавать тебе вопросы. Приготовься отвечать. Помни, если ты что-нибудь забудешь, история тебе не простит! Но будет еще хуже, если ты что-нибудь присочинишь. Ты ведь врунишка, а?

Лишь крайнее возмущение поддерживало силы Бубыря. Он даже не ответил своему собеседнику, только фыркнул. Но тот ничего не заметил.

— Только правду! Только правду! — Профессор звонко щелкнул очинённым карандашом о стол. — Внимание! Слушай первый вопрос. Где, когда, при каких обстоятельствах ты встретил впервые нашу Детку?

— Это Муху, что ли? — проворчал Леня.

Паверман нервно поправил очки и еще раз стукнул карандашом:

— Мальчик, нам необходимо договориться о терминологии. Собака, о которой идет речь, носила кличку Детка. Детка, и только Детка! Иногда, в веселые минуты, ее называли наш Большой Черный Пес, но это было неофициальное прозвище. Ты мог ее назвать Мухой, Комаром, Стрекозой или Кузнечиком, от этого ничего не меняется. Она — Детка!.. Точность! Итак?

— Чего? — не понял Леня.

— Я спрашиваю, где, когда и при каких обстоятельствах ты увидел нашу собаку?

— Вечером…

— Совершенно неопределенное понятие! Чему только учат в наших школах!.. В котором часу?

— А я не знаю… Что у меня, часы на руке, что ли? — Леня рассердился. Ему уже захотелось есть от всех этих передряг. — Может, в полдесятого, а может, и в десять.

— Да, да, да! — Профессор Паверман неожиданно вскочил и, сжимая ладонями виски, быстрой рысцой пробежал из угла в угол. — Совпадает! Совпадает!.. Ты видел эту собаку восемнадцатого февраля, в двадцать один час сорок шесть минут семь секунд. Запомни это, мальчик! Наступит момент, когда тебе будет завидовать все человечество! Ты первый и единственный из людей… — Тут он сильно дернул себя за рыжие кудри и круто повернулся к Лене: — Итак?

Леня недоумевающе смотрел на него, но страх постепенно улетучивался.

— Я спрашиваю, где произошло это всемирно-историческое событие?

— У нас во дворе, — нерешительно выговорил Леня, присматриваясь, не смеется ли ученый.

— Точнее! Точнее… На этом месте воздвигнут памятник.

— Я сидел у стенки, около двери с нашей лестницы во двор. Было скучно. И вдруг чего-то как упало мне на коленки!..

— Не торопись, не торопись! Подумай хорошенько! Вспомни! В это мгновение было совершенно тихо или…

— Словно бы что-то щелкнуло, — задумчиво произнес Леня, — или треснуло… И вроде как ярко так сверкнуло…

— Ага, ага! — Перо ученого быстро забегало по бумаге. — Звук был громкий?

— Нет. Я еще подумал, что это у бабушки с нижнего этажа перегорел предохранитель.

— Не путай меня! Бабушка здесь ни при чем… Припомни теперь как можно лучше: в каком состоянии была собака в то мгновение, когда ты увидел ее? Это необычайно важно, это самое важное!

— Я ее не увидел, — честно признался Леня. — Было так темно, что я и себя не видел. Она вся черная! Понимаете? Когда она прижалась к моему валенку, я от неожиданности валенок отдернул, и она повалилась как мертвая…

— Боже мой! Бедный пес! — Паверман приподнялся за столом и впился глазами в Леню. — Ну?

— Я потрогал ее… Знаете, я сначала подумал — это щенок! Потрогал за уши, за ноги, потом пощупал нос, и вдруг она меня лизнула. Честное слово!

— Это очень важно! — Ученый торопился записать каждое слово Бубыря. — Чрезвычайно важное, сенсационное сообщение! Не мог бы ты припомнить — постарайся! подумай! не спеши! — не мог бы ты припомнить, сколько времени прошло от того мгновения, когда ты увидел собаку, до того, как она тебя лизнула?

Резким жестом он сорвал с носа очки и уставился на Леню невооруженными глазами, от нетерпения слегка приоткрыв рот. Глаза его без очков были большие, очень добрые и растерянные.

Он умоляюще смотрел на Леню. Усмехнувшись, Леня совсем расхрабрился:

— Сколько времени?.. Да совсем немного — может, пять минут, а может, десять.

— Пять или десять? — Ученый снова надел свои страшные очки, и добрые глаза спрятались.