Мир приключений 1959 г. №5

— В основном — на Бородавке. На Панданго пребывают только дежурные надзиратели и смена стражников. Живут они в помещении первого поста. Ты видел его у входа в лагерь. Высшая власть в лагере — майор Чинч, а всеми стражниками командует капитан Томазо. Свирепейшая личность! Стражники — бывшие гестаповцы, фалангисты либо убийцы, удравшие из стран народной демократии. Нас они нена­видят.

— А какова связь между островом и утесом?

— По дну пролива проложены электрокабель и телефон. Часто ходят катера.

— Предусмотрено все, как я и ожидал, — задумчиво произнес Хосе.

— Спастись отсюда собственными силами невозможно. Некоторые мечтают о помощи со стороны, но они не учитывают, что существует военно-морская база. По радио с Бородавки всегда могут вызвать военные корабли.

Реаль неожиданно улыбнулся; его зубы сверкнули при лунном свете.

— Я вижу, ты изучил все особенности, — негромко сказал он. — Это хорошо!

— Чего же хорошего? Каждый здесь задумывается о бегстве. Но убеждается, что спасения нет.

— А вот это зря! — укорил его Хосе. — Люди не из таких мест убегали. Ты сам же рассказывал мне о своем побеге со свинцовых рудников. Там тоже была стража. И все же сумели вы вырваться?

— Вокруг не было океана. И бежали мы втроем.

— Вас там было несколько тысяч, мой друг! Но не все были изобретательны и смелы. Дело, очевидно, в другом. И здесь нужно думать и искать…

Мануэль не спал всю эту ночь. Он вспомнил давний бой в горах, свой позор под пулями и злость на соседа, заметившего, что он прячет голову в камни. Мануэль тогда рассвирепел и готов был убить насмешника, а позже… стал подражать ему.

«Хосе — крепкий парень! На ветер слов не бросает. Авось вместе с ним и удастся убежать с острова. Мы же ничего не теряем, так и так — смерть».

Глава шестая

ПРОИСШЕСТВИЕ НА ПАНДАНГО

Каждое утро, едва начинало светать, в лагере раздавалась пронзительная сирена. Каторжники, словно от ударов хлыста, вскакивали с нар и спешили одеться. Им надо было успеть вымыться и занять очередь в столовую, так как запоздавшие оставались голодными до вечера.

После завтрака, состоявшего из тапиоковой[9] похлебки, с плодами пандануса и черного кофе с маисовой лепешкой, обитатели лагеря выстраивались на поверку. Белые — европейцы и креолы — стояли в одной шеренге, метисы с мулатами[10] — в другой, самбос[11] — в третьей.

В полосатых рядах виднелось множество людей в рваной одежде. Это были новички. Они не получали казенной униформы, пока не снашивали свою собственную одежду.

Окруженный автоматчиками, слегка прихрамывая, появился начальник лагеря — майор Чинч. За ним следовал черноусый капитан Томазо. Если майор всем своим видом — нависшими на глаза бровями, порыжевшими бакенбардами и широким носом — напоминал старого потрепанного льва, то «африканский капитан», так прозвали на острове Томазо, походил на злобную пантеру, готовую кинуться в любую минуту на кого угодно. Никто не видал его без хлыста, сплетенного из буйволовой кожи. Бил он им так, что шрамы оставались на всю жизнь.

Варош гаркнул команду; люди замерли в строю.

Из рапорта выяснилось, что за истекшие сутки ничего особенного не произошло. Четверо заключенных скончались от пеллагры, двое — от лихорадки и один повесился.

Томазо зычным голосом объявил:

— Начальник лагеря, наш добрейший майор Чинч, разрешает вам раз в месяц обращаться к нему с просьбами. Обращайтесь!

Осунувшийся человек, преждевременно превратившийся в изможденного старика, выступил из строя и невнятно прошамкал:

— Шеньор майор, я ошталшя беш шубов…

Томазо щелкнул хлыстом и заметил:

— Наши деликатесы и без зубов слопаешь. Подумаешь, жених нашелся!

— Относительно зубов — это к врачу. Да и зачем они вам? — поинтересовался Чинч, нахмурив свои брови-щетки.

— Шеньор врач выбил их ручкой от хлышта, — необдуманно сообщил старик.

— Не выбил, а удалил! На то он и врач, чтобы знать, какие зубы у тебя лишние. Жалобщик! Всыпать ему десяток палок и добавить столько же за неуважение к науке. Ну, кто там еще?

Новых просителей не отыскалось. Старший надзиратель, по кличке «Тумбейрос», так называли прежде португальских работорговцев, почтительно поклонился и сказал:

— Сеньор майор, каторжник тысяча шестьсот третий просит вашей милости… Оборвался совершенно. Послушен, дисци­плинирован. Поощрили бы, для примера остальным. Эй, итальянец!

Исхудалый высокий человек выступил из рядов. Из лохмотьев у него просвечивало голое тело. Стражник почти уперся в его тощий живот автоматом. Лишь так дозволялось приблизиться к начальству,

— Покорился? — спросил Чинч.

— Так точно!

— На колени, проси, как положено, — приказал Томазо. — Повторяй за мной: «Я, каторжник тысяча шестьсот три, униженно прошу дать мне униформу, которую я заслужил беспрекословным послушанием».

Заключенный медленно опустился на колени и чуть слышно повторил слова «просьбы». Майор довольно почесал бакенбарды, видя полное унижение заключенного.

— Карамба! Почему я так великодушен сегодня? — пробормотал он. — Дать этому червю новую «полосатку»! Ну, кланяйся, паршивый макаронщик!