Мир приключений 1964 г. № 10

— Вот, например, был такой Овечкин. Когда он первый раз позвонил, мы тут чуть тревогу не подняли. Звонит человек, вроде бы трезвый, голос солидный и докладывает: “Товарищ дежурный, только что па Казанском вокзале задержал разбойную группу из трех человек. Всех уничтожил! Какие будут распоряжения?” Я тогда еще не очень опытным был, помню, кричу в трубку: “Как уничтожил, где?” Ну, а потом мы к нему привыкли, жена у нас его побывала, зашла, все объяснила. Тихий такой человек, добрый. На пенсии. Но вот такая закавыка у него. Жена его обедать зовет, а он нет: “Сейчас, Маша, говорит, только выполню задание и приду”. Идет во двор, погуляет с собачкой, и к телефону: “Товарищ дежурный, выловил крупную бандитскую шайку! Какие распоряжения?” Мы ему теперь говорим, серьезно так: “Спасибо, товарищ Овечкин, можете отдыхать!” — “Есть отдыхать!” — отвечает. Однажды дежурил тут у нас новенький, звонит Овечкин. Тот решил, что его разыгрывают, и говорит: “Вы, товарищ Овечкин, поезжайте в Серпухов, там ловят шайку, без вас не обойтись”. А вечером нам звонок из Серпухова: “Вы присылали гражданина Овечкина? Он приехал руководить поимкой какой-то шайки. Ничего не понимаем”. Да, вот какие бывают случаи.

Голохов помолчал.

— Или старушка звонит, говорит: “У меня на карнизе пятого этажа кошка мяучит, спать не дает, пришлите снять”. Мы ей говорим: “А почему вы пожарных не вызовете?” — “Пожарные ее водой зальют, говорит, мне ее жалко”. А то еще так однажды было…

Звонок прервал рассказ подполковника.

— Да, — говорил он через секунду, записывая что-то в книгу. Взгляд его из веселого сразу стал жестким и сосредоточенным. — Да. Адрес? Ясно. Выезжаем.

Положив трубку и посмотрев на часы, подполковник нажал рычажки селектора и коротко скомандовал:

— Врач, фотограф, эксперт, Николаев на выезд. Самоубийство. Адрес…

И Голохов продиктовал адрес невидимому шоферу. Через минуту за окном раздался шум мотора, и машина, шурша по асфальту, выехала за ворота.

Голохов посмотрел на Владимира и, словно заканчивая прерванный разговор, тихо сказал:

— Так что разные бывают случаи…

Теперь глаза его были печальны и задумчивы.

Владимир встал и, стараясь не шуметь, вышел в большую комнату. Там раздавался сердитый голос подполковника Воронцова.

— А вы еще раз проверьте, еще раз. Да что вы меня учите — “на вокзалах”! Вокзалы давно проверены. Я вам сказал: прочешите лес. Он же у Сокольников потерялся. Что значит “смотрели”? Еще раз посмотрите, ведь не клад ищем — мальчика! Ясно? Мать уж сколько времени беспокоится. Вот так! И доложите!

А через минуту тот же голос звучал тепло и мягко:

— …нет еще, но не беспокойтесь. Все будет в порядке. Найдем. Вот я вам и звоню, чтобы вы не волновались. Нет. Нет. Найдем вашего Вовку…

В углу у окна подполковник Бибни глухо ворчал в трубку:

— Надо проверить. Он второй раз звонил, тот гражданин, — неизвестную машину, грит, разувают, без номера. Чего-то клепают. Надо проверить. Он, грит, у них в переулке нет такой машины. Проверьте, только быстренько, и мне сюда звоночек. Точка.

Владимир вновь спустился вниз. Дежурство его явно не удовлетворяло — ну чего он бродит как неприкаянная душа, то наверх, то вниз! Интересно, конечно, послушать рассказы, но хочется самому участвовать. Эдакое серьезное дело! Чтоб можно было руки размять, да и мозги тоже.

Если б знал Владимир, как скоро и как трагически осуществится его желание!..

Внизу врача не было, он “уехал на самоубийство”. Фотографирование взялся сделать сопровождающий его эксперт НТО, а Коля заканчивал письмо. Он уже описал все подробности и даже счет по таймам баскетбольного матча, где так здорово выступила его Муза, принеся своей команде десять очков. Теперь он испытывал потребность изложить все это в живом рассказе. Минут двадцать он с азартом, которому мог бы позавидовать и Николай Озеров, повествовал Владимиру о ходе матча. Потом вдруг, сам себя перебив на полуслове, сказал:

— Ты знаешь, я так рад, так рад, что она спортом занимается! Ведь не болеет, ни разу школу не пропустила. Утром водой холодной обливается, аж мне морозно. А я вот, — продолжал он грустно, — не могу. Видишь, живот уже, в спине стреляет, горечь во рту по утрам.

Помолчав, Коля спросил:

— Ты вот, Анкратов, спортсмен, ну, я хочу сказать, мастер спорта и все такое. Как ты думаешь, может, мне тоже заняться или поздно? А? Как вот ты начинал? Расскажи. Почему ты начал?

— Потому что по шее надавали! — ответил Владимир и, глядя в изумленное лицо Коли, рассмеялся. — Ладно. Расскажу. Я тогда еще в школе учился. Был у меня друг Колька Ветров, по прозвищу Рыжий. Однажды назначили нас на школьном вечере дежурными — следить за порядком…

Владимир, словно это было вчера, помнит тот вечер. Они встали с Рыжим у дверей, важно и придирчиво проверяя билеты.