Мир Приключений 1965 г. №11

— Порадуем его взрывом сразу десяти мин. Это окончательно успокоит его за свою судьбу и вдохновит на лишний тост во время вечернего пиршества.

13. ВСЕ ЛЕТИТ К ЧЕРТУ!.

Вот и вечер четырнадцатого августа сорок третьего года. Старшина лагеря Азаров, как обычно, проводит вечернюю поверку в присутствии Шварценбаха. Для всех она, однако, полна особого значения. Это ведь их последняя поверка в спецлагере гауптштурмфюрера Фогта. Удастся побег или не удастся, но выстраиваться тут больше не придется — отступить от своего замысла они уже не могут. Часовые механизмы взрывателей замедленного действия, замурованные лейтенантом Азаровым, уже отсчитывают последние сто восемьдесят минут до того, как сработает боевая пружина и пошлет ударник в капсюль-воспламенитель.

Все ждут теперь команды: “Разойдись!” Но прежде чем она раздается, унтер-шарфюрер Шварценбах произносит:

— Подполковник Бурсов и майор Огинский, выйдите из строя! Вы пойдете со мной к капитану Фогту. Остальные могут разойтись.

— Разойдись! — зычно командует Азаров.

Бурсов незаметно подходит к Нефедову и взволнованно шепчет:

— Вы остаетесь за меня. Что бы с нами ни произошло — все должно быть осуществлено строго по задуманному плану.

Их сразу же уводит Шварценбах, а остальные разбредаются по блокам. Нефедов лишь на несколько мгновений задерживается возле Азарова.

— Я остаюсь за Бурсова, — шепчет он. — Всем быть наготове. Вторую вышку взрывайте сразу же, как только взорвется первая, не ожидая никаких приказаний. Остальное в соответствии с выработанным планом. Познакомьте с ним свой блок.

И он уходит к себе, оставив Азарова с беспокойными мыслями о судьбе Бурсова и Огинского.

В блоке старших офицеров его сразу же обступают тесным кольцом. Сыплются тревожные вопросы:

— Зачем это их?.. Что могло случиться?.. Не догадались ли?..

— Не думаю, чтобы могло быть что-нибудь серьезное, — успокаивает их Нефедов, хотя и у него самого тревожно бьется сердце. — Во всяком случае, не похоже, чтобы догадались. Тогда бы всех нас… Но что бы там ни случилось с ними, помочь им мы, к сожалению, не можем, а замысел наш будем осуществлять строго по плану, который я вам сейчас сообщу. Таков приказ подполковника Бурсова.

…Уже одиннадцать, а о Бурсове и Огинском все еще ничего не известно. В блоке старших офицеров никто не только не спит, но и не ложится на нары. Нервы у всех напряжены до предела. Нефедов почти не отходит от двери, смотрит сквозь щель на освещенный луной лагерь.

— Черт бы ее побрал, эту луну! — уже в который раз поносит он ночное светило. — Как будто нам прожекторов мало…

А прожектора, установленные по углам забора и освещающие лишь его проволоку с частым пунктиром нанизанных на нее колючек, превращают лагерную территорию в огромный ринг. Он пуст пока, но скоро произойдет на нем такой бой, от которого содрогнутся и земля и небо.

Входные ворота хотя и не освещены прожекторами, но в лунном свете Нефедов хорошо видит пулеметную площадку над ними, шагающего по ней часового в тупорогой каске и задранное в небо длинное рыльце пулемета на раскоряченной треноге. Второй часовой ходит внизу, с наружной стороны, и его сутуловатый силуэт лишь изредка появляется в просвете ворот, зарешеченных колючей проволокой.

Через каждые полчаса Нефедов переговаривается с Азаровым условным стуком в стенку, за которой находится блок младших офицеров. У них по-прежнему все в порядке. Они готовы и ждут лишь взрыва входных ворот, для того чтобы действовать.

“А что, если взрыва не будет?.. — не покидает Нефедова тревожная мысль. — Что, если взорвется только эсэсовская комендатура, а этот взрыватель откажет?..”

Нет, не должно этого быть! Ну, а если?.. Нужно же быть готовым и к этому. Эх, был бы тут сейчас Бурсов!..

Но его нет, и надо решать самому. И Нефедов решает: если спустя несколько минут после взрыва комендатуры лагерные ворота не взлетят на воздух, он подает команду Азарову — взрывать заднюю пулеметную площадку. А блок Нефедова сразу же атакует входные ворота.

Приняв такое решение, он сообщает его остальным офицерам и азбукой Морзе выстукивает приказ Азарову.

Но что же все-таки с Бурсовым и Огинским? Скорее всего, они приглашены на день рождения Фогта. Видно, он хочет задобрить их, чтобы завтра они не подвели его при обстреле минного поля в присутствии штандартенфюрера. Но ведь в таком случае они в офицерском помещении под комендатурой, которая вот-вот должна взлететь на воздух?

Нефедов торопливо вытирает пот, невольно выступивший на лбу. А времени уже без четверти двенадцать. При точности хода немецкого двадцатиодносуточного взрывателя плюс-минус один час нужно, значит, ожидать взрыва с минуты на минуту…

А Бурсов с Огинским в это время действительно сидят с эсэсовскими офицерами за столом, но не в их клубе над комендатурой, а во дворе, под акациями, — вечер ведь нестерпимо душный и пировать в закрытом помещении просто немыслимо. Гости капитана уже изрядно захмелели, и это дает возможность Бурсову и Огинскому незаметно наливать в свои рюмки вместо коньяка фруктовую воду.