Мир Приключений 1965 г. №11

При увеличении этих черных линий с экспериментальных снимков до размера представленных на исследование установлено полное соответствие”.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

“Два снимка размером 13(18, изображающие белую нижнюю деку скрипки “Родина” (третий вариант) и таблички толщинок для этой деки, обнаруженные в багаже господина Билля Д.Спайса, отпечатаны с той пленки, которая была использована при съемке фотоаппаратом “Зенит-С” за № 56097752, изъятым на квартире у кинооператора Р.И.Белкина.

Эксперт-трассолог (подпись)

Эксперт-фотограф (подпись)”.

Чем дальше читал акт экспертизы Белкин, тем чаще одна за другой капельки пота катились по его лбу, по носу и звонко падали на плотную бумагу. Он сделал шаг назад, упал на стул и выронил белый лист, который, покачиваясь в воздухе, как березовый плот на волнах, опустился на разостланный во весь кабинет темно-красный с ярким орнаментом ковер. Горохов поднял этот обличительный документ, попросил разрешения прочесть и впился в него глазами.

— Вы украли красный портфель, сняли вашим аппаратом “Зенит-С” деку, таблички, отпечатали снимки, пленку сожгли. Признаетесь, Белкин?

— Дд… — выдавливает из себя фарцовщик запинаясь. — Да-а!

— Расскажите, как вы ухитрились положить портфель в платяной шкаф в то время, когда дверь мастерской была опечатана?

— Не клал! — отвечает преступник шепотом.

Тут взрывается доселе молчавший “Антон Павлович”.

— Как это не клал? — говорит он, срывая с носа пенсне. — Что же, портфель сам прилетел на крыльях и лег, куда нужно?

Положив на стол акт, Горохов уходит, и в кабинете сейчас же появляется комендант. Любитель канареек угрюм, тяжело дышит и, добравшись до стула, грузно опускается на него. Александр Корнеевич спрашивает, приходилось ли ему, Константину Егоровичу, снимать с двери мастерской сургучные печати и по какому поводу.

Комендант объясняет, что первый раз сделал это для того, чтобы перенести из мастерской в другое помещение реставрированные смычковые инструменты, за которыми ежедневно приходили клиенты. Во второй раз он снял печати третьего января, когда Белкин заявил, что оставил в мастерской нужный ему до зарезу прибор, который, верно, достал из платяного шкафа.

— Вы это видели?

— Да! Стоял возле.

— Никуда не отлучались?

— Нет! Хотя… На дворе раздались частые автомобильные гудки. Белкин попросил меня посмотреть в окно, не сигналит ли его шофер, кажется, Маруся. Я и поглядел туда.

— Значит, вы, Белкин, в это время сунули портфель в платяной шкаф.

— Под кучу фартуков! — добавляю я.

Преступник еле шевелил губами, подтверждая это.

Работая по очереди, стенографистки расшифровали и напечатали на машинке протокол, за исключением последних показаний свидетелей. Пока они заканчивали свое дело, я спросил фарцовщика, почему мистер Спайс не купил деку и таблички, а взял только фотографии с этих вещей. Белкин тихо объясняет, что покупатель плохо разбирается в скрипках и предложил за всё десять “крабов” (дамских часов с браслеткой). Поэтому было решено: он, иностранец, покажет фотографии у себя, и в следующий приезд он или же тот, кому поручит, купит эти вещи. Но предупредил, что даст много “зелени” (долларов) за целую скрипку работы А.Я.Золотницкого. Сомнений не было: мистер Спайс преотлично понимал в скрипках, слышал или читал в наших и иностранных журналах о работах Андрея Яковлевича, особенно об его “Родине”, и подбивал Белкина на новую кражу. Потом он пригрозил бы фарцовщику разоблачением и завербовал бы его в агенты. Когда под протоколом появляются все нужные подписи и конвоиры уводят преступника, Кудеяров пожимает руки свидетелям.

— Спасибо за помощь! — говорит он мне с теплотой в голосе, обхватив руками мои плечи. — Приезжай в выходной! Угощу медом!

Прощаясь со мной, “Антон Павлович” повторяет свои неизменные слова:

— Звони и заходи!

Я спускаюсь по лестнице вместе с Верой Ивановной, она посмеивается над тем, что я долго не забуду тот “пустяк”, который она подбросила мне.

— Все-таки этому Белкину повезло, — говорит она. — Его будут судить за фарцовку. Могут перевоспитать, а может, и сам одумается. А вот если бы его задержали через год — два, когда он, вероятно, стал бы иностранным агентом, его жизнь была бы вся исковеркана!

Затем Вера Ивановна пожимает мне руку и, не оглядываясь, все с тем же желтым портфельчиком переходит на другую сторону улицы и скрывается за углом…

Москва — Малеевка.

1962–1964 гг.

Кирилл Булычев Девочка, с которой ничего не случится

РАССКАЗЫ О ЖИЗНИ МАЛЕНЬКОЙ

ДЕВОЧКИ BXXI ВЕКЕ,