Мир приключений 1966 г. №12

— А… я знаю, Аличур едешь, там большой дом стоит и еще… железный багатур Чон-Кулак. Ученые люди живут, звезды считают… Ты тоже ученая? Кызым-мирзо?

Елена знала об обсерватории в Аличурской долине и ее гигантском радиотелескопе, метко окрещенном местными жителями Чон-Кулак — Большое Ухо.

— Нет, Чолпонбай-ата… я еще не мирзо, учиться надо… Работать буду в Хороге, два месяца…

— А зачем по небу летишь? С неба только беркут много видит. На машине ехать нужно! Нашу землю посмотришь…

— А как ехать, Чолпонбай-ата? Автобус давно не ходит, только вертолет…

— Когда сядет солнце, мой внук Орсунбай поедет, он тоже в Аличуре работает… Автоджигит! — старик с хитринкой в умных глазах искоса глянул на Елену. Неожиданное словечко заставило Елену расхохотаться.

— Хорошо смеешься, счастливая будешь… Орсунбай за дынями приехал, обратно с ним поедешь… Он тоже немножко ученый, зимой в Киргизабаде учится… Писатель будет, как Чингиз Айтматов, по дороге тебе все покажет. Хочешь?

— Хочу, Чолпонбай-ата!

— Хорошо, молодец! — Старик потрепал ее по горячей щеке. — Иди отдыхай, а к заходу солнца приходи сюда, Орсунбай отсюда поедет… — Старик обернулся и достал небольшую шкатулку из нефрита. Открыв ее, он вынул черный полированный гребень китайской работы с четырьмя прямыми зубцами.

В верхней его части ровно белели шесть вертикальных рядов крохотных иероглифов.

— Возьми, кызым-мирзо, когда станешь ханум — в волосах носи. Он старый, как Чолпонбай, — принесет тебе счастье…

Елена бережно приняла подарок:

— Откуда это у тебя, Чолпонбай-ата?

Старик на мгновение задумался.

— Давно-давно лежит… Еще сто лет назад мой отец в Кашгар ушел, с Исмаил-беком… Потом вернулся, оттуда привез…

— Сколько же тебе лет, Чолпонбай-ата?

— Ой, много, кызым-мирзо. — Глаза старика собрались в лучистые щелочки. — Никто не считал… Худояр-хана хорошо помню…

— А что написано на гребне, знаешь?

— Нет, кызым… Ты ученая, потом прочитай, мне расскажешь…

Елена поблагодарила старика.

— Смотри не опоздай! — крикнул он вдогонку.

Очутившись в кондиционированной прохладе комфортабельного номера гостиницы “Ак Джулдуз” — “Белая Звезда”, Елена принялась изучать неожиданный подарок. Вещь, несомненно, была очень древней — вероятно, эпохи “Воюющих царств”. Прочесть надпись Елене не удалось: начертание иероглифов было незнакомым. Похожи были только “нан” и “сюэ”, но, вырванные из контекста, они не были понятными.

Она воткнула гребень в волосы и глянула в зеркало. Сочетание черного блеска с медью волос было гармонично и придало удлиненному лицу некоторую загадочность, сразу исчезнувшую, когда Елена показала язык своему отражению. Гребень был явно к лицу, но ускорять превращение в “ханум” почему-то не хотелось.

Потом она выглянула в окно. На дальнем горизонте бледно прорисовывались призрачные очертания снежных гор. Покрасневшее солнце почти касалось близлежащих скал Тахта-и-Сулейман; пора было собирать рюкзак.

***

Было около пяти утра, когда темно-зеленый “козел” Орсунбая Чолпонбаева, имея на борту “кызым-мирзо” Елену Каржавину, вскарабкался на последний серпантин перевала Талдык. После ночной гонки нестерпимо хотелось спать, и Елена то и дело клонилась влево.

— Эй, Лена-джон! — Веселый голос Орсунбая заставил ее поднять голову. — Закрой глаза, пожалуйста!

— Зачем?

— Ну закрой, прошу… Когда станем, выходи, потом открывай…

Елена послушно закрыла глаза. Когда машина остановилась, она нащупала ручку двери и сошла на перевальную площадку.

— Теперь открывай…

Она открыла глаза и тихонько ахнула. Внизу, словно изумрудное море, лежал неоглядный простор Алайской долины, вдоль которой красной коралловой нитью извивалась река. За долиной ступенями возвышались пестрые горы — выше, выше, выше, — увенчанные белыми льдами. Над ними голубело небо.

— Алай-Тоо, Заалайский хребет… Хорошо? — Орсунбай был горд красотой родного края. — Повезло нам: облаков нет и дымки нет… Это редко увидишь… Смотри хорошенько, сейчас дальше поедем… Реку видишь? Кызыл-Су, по нашему Красная река, по-таджикски Сурхоб, тоже Красная река… Она течет с перевала Кызыл-Арт, Красная спина, там земля красная… А вот там Сары-Таш, хороший лагман готовит старый Ли Чо… — Орсунбай загремел ведром, доливая воды в паривший радиатор, потом сел в машину и задернул “молнию” куртки. — Лагман знаешь? Как итальянские спагетти, — длинная лапша с мясом, очень вкусно… Есть хочешь? Потом опять быстро поедем, ночью дома будем. — Он говорил без умолку, то и дело поглядывая на Елену. У него было молодое загорелое лицо, веселые узковатые глаза и мальчишеская быстрая улыбка. — У нас остановишься, жить будешь, Чон-Кулак увидишь, как он звезды слушает… Сашу Ивантеева узнаешь…

Машина виток за витком мчалась вниз, взметая клубы белой пыли. Из кузова тянуло нежным ароматом спелых дынь.

— Но я не могу жить у вас, Орсунбай, — улыбнулась Елена. — Меня ждет работа в Хороге…

— Даже и не говори. Начальник тебя не отпустит, у нас гости бывают редко.

— А кто начальник?