Мир приключений, 1967 (№13)

— Да. Они с Борисом рассчитали наикратчайшую кривую перед последней попыткой сохранить себе жизнь. Сегодня я видел их всех веселыми, здоровыми. Мы сидели в лесу и слушали пение птиц…

Костя подошел к нему и сказал:

— Я должен извиниться перед вами, Павел Мефодьевич…

— Ну-ну, мой мальчик, я все понимаю, не надо.

— Нет, вы простите меня. Я считал вас роботом. Даже сейчас, совсем недавно, когда рассказывали.

— Я догадывался, но не мог понять причину. У старых людей путаются логические связи. Что же во мне от робота? И будто собой хорош, и лицом бел и румян… — В глазах у него замелькали лукавые искорки.

— Этот стук… еще тогда, на «Альбатросе».

— Ах, вот в чем дело! А я привык, как к ходу пружинного хронометра, что висит у меня в каюте. Мне и невдомек. Но что поделаешь, мой мальчик! Предлагали заменить сердце на модное, современное — бесшумное. Да я привык. Меняю клапаны только раз в десять лет. В остальном оно держится молодцом… Сердце моих друзей… Пожалуй, я уйду с ним… Да, да, хватит грустных воспоминаний, ребята этого не любили… Да, к чему я вам рассказал все это? Мне еще показалось, что вам это будет интересно и полезно. Не все только приятное необходимо знать людям. Сейчас приятного избыток. Только вот звездочка эта чуть подпортила общее лучезарное настроение… Ах да, и еще причина! — Он встал. — Есть сообщение о заболеваниях гриппом. Тяжелая форма. Излучения этой паршивой звезды могут наделать беды. Надо немедленно сообщить в Центр здоровья.

Он, не глядя на нас, быстро вышел из салона. Костя сверкнул глазами.

— Видали? Сколько же ему лет? Постойте! Первая экспедиция… Да это девяносто шесть лет назад! — Внезапно Костя накинулся на меня: — А ты хорош, нечего сказать! Ведь знал, как всегда, догадывался, что я несу дичь, и молчал! В какое поставил меня положение перед этим удивительным человеком! Я не прощу этого ни себе, ни тебе!

Мы вышли на балкон. Высоко над головой с звенящим шелестом мчалась тугая струя пассата — салон находился с подветренной стороны. Небо заволокли невидимые облака, в прогалинах поблескивали одинокие звезды. Я тщетно старался отыскать спутник Биаты. Внизу, под нами, бесшумно проплыли шесть фосфоресцирующих дельфинов, оставляя голубой след. Ночной патруль.

Петя сказал:

— Мне нравится его мысль о том, что мы ничего не сможем придумать на Земле, что бы ни случилось уже где-то на одной из бесчисленных планет там. — Он развел руки над головой. — И еще — что нельзя забывать, чего стоит каждый шаг в неведомое, и подаренное ему сердце… — Он задумался, глядя в искрящуюся воду, потом озабоченно спросил: — Тебе не показалось, что Матильда сегодня очень плохо выглядела?

Я сказал, что еще не научился по выражению «лица» определять душевное состояние китов.

— Нет ничего проще, и не улыбайся так саркастически. Загляни лучше как-нибудь в ее глаза. У нее сегодня была какая-то грусть в глазах. Я это сразу заметил, и Ки тоже.

— Возможно, беспокоится за своего малыша?

— Думаешь, эти слухи о Кальмаре? Ерунда! Он совсем не страшен. И не так глуп, чтобы связываться с китами. Просто они пасутся над его дорогой в шестую акваторию, где есть пожива помельче. Иногда он заглядывает и к китовым акулам. — Петя протянул руку: — До завтра! Да, чуть не забыл: завтра у нас горячий денек — после утренней дойки будем проводить вакцинизацию. Ампулы с вакциной я получил сегодня вечером с почтовой ракетой. И еще у меня мелькнула мысль: что бы такое подготовить старику приятное?

Сосредоточенно молчавший Костя сказал:

— У меня есть идея! Мы найдем ему дикое племя приматов моря, да еще говорящее на неизвестном диалекте. Он как-то сам обронил, что есть такие вольные сыны и дочери океана, возможно не так идеализирующие своих земных братьев.

— Мысль неплохая! — Петя сел. — Но ты не представляешь, сколько трудностей на пути к ее осуществлению. Пожалуй, придется повозиться не меньше, чем возились с Черным Джеком.

— Ерунда! Все дело в правильной организации. Я смотрю, вы все здесь занимаетесь только узкой тематикой да производством, а глобальные исследования океана у вас отошли на задний план.

— Нет, как же… хотя ты прав отчасти…

Они придвинули кресла и стали шептаться. Я посидел минуту и потихоньку оставил их вдвоем.