Мир приключений 1968 № 14

Будь Сережа постарше, знай побольше, он бы понял, что это вот спокойствие, эта вот почти отрешенность перед битвой — в крови русского солдата. И как их деды и прадеды перед сражением надевали чистые рубахи, так и эти парни, перетянутые лямками парашютов и амуниции, мысленным взором оглядывали свою жизнь и отметали в ней все наносное. С чистым сердцем уходили они в бой, и в этом была их сила и смерть для врага.

Линию фронта пересекли в полночь. Квадратные окна самолета, за которыми текло звездное небо, осветились снаружи багряными сполохами. Они дрожали в стеклах, но сюда, на высоту, доносилось лишь глухое ворчанье: то, заглушая гул моторов, на полную мощь била наша артиллерия.

Заныло в ушах. Самолет резко пошел на снижение. Он прижимался к земле, ниже, ниже — насколько это возможно, чтобы десантники как можно скорее встали на ноги, а не плавали в небе, разносимые ветром. И вот уже загудела сирена, замигала над кабиной летчиков лампа. «Пошел!» И в черных провалах распахнутых настежь дверей обрывались и таяли цепочки солдат. Пошел! Пошел!

Самого прыжка Сережа на этот раз даже как-то не заметил. Все произошло будто в одно мгновение. Едва раскрылся парашют и, подняв голову, он увидел над собой серый в ночи купол, как земля была уже под ногами.

— Все в порядке? — раздался тихий голос Пахомова. По своему правилу, он хоть и последним покинул самолет, но приземлился все же первым.

— Да, — сдерживая волнение, шепнул Сережа.

К ним приблизились еще двое. Старшина не стал окликать их и спрашивать пароль: рослую фигуру Володкина легко было узнать даже в темноте. Гул самолетов затих. Сбросив десант, они не повернули назад, а продолжали путь на запад, точно бомбардировщики, взявшие курс на тыловую базу врага.

Парашюты зарыли. Почва была сухой, податливой, копалась легко. Сверху ямы забросали, на ощупь сгребли землю, присыпали — не очень густо — сухой травой. Видно, и остальные были заняты этим же делом. Но ни звука не слышалось в ночи.

Как только покончили с парашютами, неподалеку раздался четкий хлопок, за ним другой — уже дальше. Это Грачев собирал роту. Пахомов тоже легонько ударил в ладоши, передавая сигнал, и они пошли к командиру.

Пришлось пересечь проселочную дорогу — она ощущалась твердым грунтом. Неожиданный свист заставил их замереть и прислушаться. Свист повторился. Потом еще и еще. Не пронзительный, как в два пальца, а монотонный, глуховатый.

— Какой-нибудь суслик или, как их там… сурок, — первым догадался Лещилин.

Облегченно перевели дыхание, а Володкин выругался сквозь зубы:

— С детства ненавижу…

Когда рота собралась на неубранном кукурузном поле и бойцы осторожно залегли между шуршащими, сухими листьями стеблей, капитан Грачев выслал дозорных найти более надежное пристанище.

Вскоре они вернулись. Вслед за ними рота пробралась в неглубокий, но узкий и обрывистый овраг. Здесь командир поставил задачу. До этого разведчики знали только, что летят на Украину, южнее Киева, и некоторое время будут действовать лишь своей ротой и подразделением саперов.

Задача была такова: одна, наибольшая, группа бойцов приступит к разведке тылов фашистских частей, держащих оборону на правобережье Днепра. Их объектом становилось внутреннее хозяйство врага: склады, штабы, защитные рубежи, подготовленные на случай отступления.

Другая группа должна надежно охранять саперов, чтобы они спокойно могли вести свою подготовительную работу перед ударом советских войск: минировать мосты, дороги, а в самых неожиданных местах — на крутых берегах речушек — навести скрытые переправы, которыми внезапно для противника воспользуются наши части.

Третьей группе — старшины Пахомова — было приказано выйти в район станции Смела, на скрещение железной и шоссейной дорог, и пронаблюдать, что за грузы поступают к фронту. Стояла уже осень, близился ноябрь, и от надежных магистралей, не размытых дождями, враг не отрывался.

Сама собой создавалась четвертая группа, или, как обычно говорят, ячейка управления во главе с командиром роты. Она расположилась на труднодоступном островке среди растянувшегося на много километров Ирдынского болота.

Отсюда, старательно огибая открытые взору торфяные выработки, посыльные пробирались сквозь камышовые заросли и держали надежную связь между командиром и его бойцами, рассыпавшимися в округе диаметром километров пятьдесят. Прикиньте: это около двух тысяч квадратных километров! Но здесь действовали ловкие, стремительные, неутомимые и прекрасно обученные воины.

В пойменных лесах, поросших ольхою, саперы, едва налегая на рукоятки остро отточенных пил, принялись валить деревья. Осторожно опустив деревце на руках, они затем распиливали стволы на небольшие бревна, в которых коловоротом высверливали дыры и тащили к воде. Ночью эти бревна становились фермами мостов.