Мир приключений 1969 г.

— Альберт, я уверена в вашей скромности.

Пихт, как полчаса назад Вайдеман, стоял, задрав голову перед портретом Удета, выдерживая его мертвый взгляд.

— У вас в доме еще остался черный креп? — повернулся он к Ютте.

— Да.

— Вчера, Альберт, в Бреслау разбился Вернер Мельдерс. Он летел с фронта на похороны. Его сбили свои же зенитчики.

Оба летчика и Ютта молча перевели взгляд на портрет Мельдерса. Широкоплечий, широколицый полковник Мельдерс улыбался снимавшей его Эрике.

— Мельдерс командовал всеми истребителями легиона «Кондор» в Испании, Ютта. Мы с Паулем выросли под его крылом.

— Я принесу креп, — сказала Ютта.

Оставшись вдвоем, они испытующе оглядели друг друга.

— Ну и гусь, — сказал Пихт. — Прижился?

— Ты с похорон? — спросил Вайдеман. — Как это выглядело?

— Пышно и противно. Самую проникновенную речь произнес Мильх. Его записывали на радио. Геринг не выступал.

— Ну, а что говорят?

— Кессельринг довольно громко назвал Удета дезертиром. Генерал Штумпф утверждает, что он давно замечал симптомы сумасшествия. Но многие подавлены. Йошоннек, начальник штаба люфтваффе, сказал мне: «Теперь я его понял».

— Его убила Москва?

— Москва его доконала. Русские начали ломать нашим авиаторам хребет, и Удет не мог вырвать самолеты для Западного фронта... Поэтому он много пил. И не мог влиять на события. Со стороны все выглядит намного мрачнее. Он не увидел выхода в будущем и обвинил себя за прошлое. В конце концов, эта смерть оказалась для многих выгодной. Виновник наказан собственной рукой. Он обелил других перед фюрером.

— Что станет с тобой? Ты был у Геринга?

— Да, я передал ему бумаги Удета, последнее письмо. Он налился кровью, когда читал. Но ко мне отнесся благосклонно. Сказал: «Кажется, вы говорили, и не раз, что на почве алкоголя у генерала наблюдается помутнение разума?» Я подтвердил. Он приказал мне представить обстоятельный доклад экспертам. Вчера он подозвал меня, сказал, что понимает мою скорбь, поздравил с капитанскими кубиками на погонах и разрешил взять месячный отпуск для поправки здоровья. Кстати, Геринг распорядился, чтобы никто, кроме гробовщика, не видел лица Удета...

— И ты сразу кинулся к Мессершмитту?

— С чего ты взял?

— Ты заезжал сегодня к Вилли?

Пихт расхохотался.

— Альберт! Контрразведка по тебе плачет. Я завез его секретарше посылку из Берлина. А уж если говорить серьезно, я попросился к нему в отряд воздушного обеспечения...

В это время дверь кабинета открылась, и вышел профессор Зандлер.

— Добрый вечер, профессор! У вас цветущий вид, — проговорил Пихт.

— Добрый вечер, господин Пихт. Сочувствую вашему горю. Это потеря для всех нас. Я очень ценил генерал-директора...

— Мне казалось, профессор, что генерал-директор не очень одобрял избранное вами направление работы. Не так ли?

— Его оценка менялась. Господин главный конструктор говорил мне, что генерал Удет очень внимательно прислушивался к его доводам в защиту реактивной тяги. Да и здесь, в этом доме, генерал проявил большую заинтересованность в моих исследованиях. Я не сомневаюсь...

— Конечно, вам, господин профессор, лучше меня известна точка зрения покойного генерала. Но разве для вас секрет, что после посещения Удетом Аугсбурга и Лехфельда министерство еще раз потребовало категорического исполнения приказа Гитлера о восемнадцатимесячной гарантии начала серийного производства?

— Сегодня мы можем дать такую гарантию.

— Как! Ваш «Альбатрос» уже летает?

— Он взлетит завтра, — сухо сказал Зандлер. — Извините, господин Пихт, мне очень нужен господин капитан. Альберт, я вас жду.

«Старый козел начал взбрыкивать, — подумал Пихт. — Неужели дело идет на лад?»

Он окликнул Вайдемана:

— Альберт! Ты и вправду собрался завтра подняться на зандлеровской метле?

— Ну да!

— Держу пари, что завтра тебе не удастся оторваться от земли.

— Ящик коньяка!

— И ты навсегда откажешься от всей этой затеи? Поверь, она пахнет гробом.

— Нет, не откажусь. Отвечу тоже коньяком. Так что завтра в любом случае перепьемся. С вашего разрешения, фрейлейн, — сказал Вайдеман, уступая дорогу Эрике.

— Вы живы, лейтенант? — спросила Эрика сияя.

— Извини, уже капитан, — поправил ее Пихт. — Я не мог умереть, не оставив после себя вдовы. Строгий немецкий бог не простил бы мне подобного легкомыслия в исполнении столь важной национальной задачи. Здравствуй, Элли! Я привез тебе любимые тобой «Шанель».

3

Утром слегка подморозило. Вчерашний ветер нагнал на взлетную полосу опавший лист. Механики расчехлили самолет задолго до рассвета и начали предполетный осмотр двигателей.

Поеживаясь, Карл Гехорсман регулировал клапаны подачи топлива и думал об Эрихе Хайдте, дяде Ютты.

«Что заставляет парня рисковать? Сидел бы в своем ателье и копил марки, если уж ногу покалечил. Может, Гитлер и правда победит, тогда немцы получат в России большие наделы и заживут лучше. Почти каждый верит в это. Может, и я заведу себе хозяйство. Ха-ха! «Образцовое хозяйство Карла Гехорсмана с сыновьями».

Гехорсман покрутил головой, представив себя в необычной роли.